Он никогда прежде не проходил через подобную телепортацию. Его разорвало на мельчайшие частицы, потом собрало заново, и каждая частица помнила боль разрушения и возрождения. А между одним и другим лежала мельчайшая доля секунды, ощущавшаяся как целая эпоха.
Гул нарастал. Его можно было ощутить даже на таком расстоянии от луны, сквозь корпус ударного крейсера.
Курланд приказал своему телу двигаться. Тело неохотно повиновалось. На ногах, словно сделанных из крошащегося скалобетона, он сошел с телепортационной платформы. К тому моменту, когда они с братьями поднялись на мостик, он вновь мог бегать.
В окулюсе была видна луна. Маяки сработали так, как и обещал Кубик. Их присоединили к сенсорам на броне, и истребительные команды Караула Смерти были перенесены перед тем, как устройства набрали полную мощь, необходимую, чтобы вышвырнуть орочью базу за пределы сектора.
— Почему она не исчезла? — прошептала Хаас, стуча зубами. Она еще не в полной мере владела своим телом.
— Исчезнет. Мы победили, — сказал Курланд, глядя на взрывы в бездне. Ничего еще не закончилось.
Но телепорты работали. Они работали. Это победа.
Глядя на луну, Симмиас сказал:
— Это... неожиданно...
Горы, ущелья и равнины орочьей базы облекло неровное, режущее глаза свечение. И они двигались. Пики раскачивались на месте, отдельные вершины обрушивались. Железные ущелья растягивались, кора луны рвалась, будто живая плоть. Равнины бугрились, словно под их поверхностью рвались на свободу невидимые чудовища.
— Что происходит? — спросил Курланд.
Симмиас покачал головой.
— Технические расчеты никак это не объясняют. Материя должна распасться мгновенно.
— Мне так не показалось, — сказала Хаас.
— Это геоморфологическое искажение ненормально.
— Командир, — сказал Аднахиил, — уходим, быстро!
Симмиас сказал:
— Что толку? Наша участь уже решена.
— Да защитит нас Император, — сказал Вепар.
— Да защитит нас Император, — повторил Курланд. Он едва слышал собственный голос, глядя на чудовищную агонию луны. Приближалось полное уничтожение базы.
«Мы сделали это с тобой, — подумал он. — Мы прикончили тебя. Мы и правда победили».
На этой войне было мало побед. Если эта — его последняя, нужно насладиться ею в полной мере.
И вот наступил конец — сияние, все перекрывающее собой. Шторки на линзах Курланда опустились, но недостаточно быстро — он успел заметить всепоглощающий свет.
Шторки поднялись, и он увидел гибель луны. Половина сферы исчезла. То, что осталось, напоминало рассеченный по диагонали череп. Эта форма продержалась достаточно долго, чтобы Курланд понял, что именно он видит, потом взорвалась.
Рой астероидов пронесся сквозь бездну. Осколки прорвали строй сражающихся кораблей.
Он снова начал приходить в Церебриум. Месринг не сообщал больше никому из Верховных лордов. Они не появлялись там, потому что боялись увидеть орочью луну, и прятались от ее света под потрескавшимся куполом Великого Зала.
Экклезиарх пришел увидеть именно то, чего они боялись. Вершина Противосолонь-башни пронзала облака, это была самая высокая точка внутреннего Дворца. Месринг справедливо полагал, что он тут один и может спокойно изучать луну.
Он увидел вспышку. Внезапно в небе возникло нечто совершенно немыслимое, потом разлетелось на куски.
У экклезиарха отвисла челюсть. Он смотрел не отрываясь, его сознание заполнял нарастающий ужас.
Свет потускнел. На месте луны образовалась черная бездна.
Малые вспышки и свечение окружили пустоту там, где находился планетоид. Вскоре некоторые из них усилились, участились, их стало больше.
Он ничего не понимал. Он был свидетелем катастрофы запредельного масштаба — и разум его с этим не справлялся. Он стоял у окна, тело его онемело, сознание сфокусировалось на точке, до которой были сотни тысяч километров.
Месринг застыл на месте, и ужас сплетался с бессильным гневом в алхимии безумия.
Он все еще стоял, совершенно потерянный, когда фрагменты луны вошли в терранскую атмосферу, и ночь полыхнула огнем.
Обломки базы упали на Терру. Алые, раскаленные после прохождения атмосферы, они молотили по колоссальному, размером с континент, Императорскому Дворцу. Мощные взрывы превратили ночь в день. Там же, где был день, миллионы тонн пепла и пыли заволокли небо, и воцарилась ночь. Секторы размером с город-улей обратились в прах. Миллионы людей подняли глаза в последнюю секунду своей жизни и увидели, как на них обрушиваются горы из железа и камня. А еще больше народу так ничего и не поняло. Они влачили подземное существование, не видя неба, не зная о взрыве, огне, обращенных в пепел соборах и рушащихся башнях.