Инквизитор внезапно сменил тему:
— А вы не думали, как Караул Смерти может нейтрализовать орочьих колдунов?
— О чем это вы?
Курланду стало интересно, что именно знает Веритус.
— Я видел данные Черных Храмовников, — сказал инквизитор. — Колдуны, так понимаю, — ключевая сила. Убейте их — и обезглавите врага.
Курланд вздохнул. С чего ему показалось, что есть что- то, известное ему и неизвестное Веритусу?
— Верно, — произнес он.
— Как Караул Смерти уничтожит их?
— Не знаю. — Курлаидом овладело мрачное веселье. — Как вы и сказали, будь это Великий крестовый поход, у нас были бы средства. Вулкан упоминал особое формирование — антипсайкеров, которых называют Сестрами Безмолвия, и их можно было бы направить против колдунов.
— Сестры Безмолвия, — повторил инквизитор. — Их так называют из-за обета молчания. Это редчайшие воительницы, воплощение псионической пустоты. В их присутствии псайкеры утрачивают свой дар.
— Вам кое-что о них известно, верно?
Интересно, сколько? Архивы Инквизиции были обширны, и память их длинна. Но Веритус так легко оперировал информацией.
Инквизитор кивнул, однако не стал ничего объяснять.
— Такие войска — воистину дар Императора, — сказал Курланд. — Если бы мы могли нейтрализовать псайкеров зеленокожих, полная победа стала бы вполне реальна. Но, как вы говорите, мы лишь ослабели со времен Великого крестового похода.
Веритус надолго замолчал. Затем тихо произнес:
— Не все ослабели.
— А кто нет?
— Сестры Безмолвия.
— Они что, все еще существуют?
Веритус кивнул:
— Думаю, да. Несколько.
Где? Курланду очень хотелось спросить, но язык не повиновался ему. На него навалилось безмолвие, преследовавшее его со времен Улланора; ему не верилось. Это был не отголосок прошлого, но воплощенная судьба.
— Где? — выговорил он наконец, обращаясь не к Веритусу, но к безмолвию.
— Ты ему веришь? — спросил Тейн.
— Можно подумать, у нас есть выбор, — отозвался Курланд.
Они сидели у Тейна в небольшом кабинете рядом с его кельей для медитаций. Обстановка состояла из самого необходимого: рабочий стол, два стула, вокс-передатчик. Единственное окно украшал витраж с портретом Дорна.
Воины Последней Стены размещались в казармах Имперских Кулаков на базе стены Дневного Света. Курланд подумал, что свободных помещений слишком много и они слишком сильно напоминают о масштабе потерь. Но хоть какие-то были заселены.
— Не сказать, чтобы он расщедрился на информацию, — сказал Тейн.
— Не думаю, что он знает что-то еще.
Максимус покачал головой:
— Представитель Инквизиции заставляет тебя гоняться в поисках мифа, используя несколько мутных подсказок. Веритуса не подменили?
— И еще он хочет сопровождать тебя.
— Вот радость-то. Он... — Тейн осекся. — Меня?
— Это будет не единственная миссия Караула Смерти. Мы пока еще не можем двинуться на Улланор, но есть и другие значимые цели. На мне лежит ответственность за все это — и верховное командование. Я должен остаться здесь. Так что да, тебя — и отделение «Гладий».
Тейн нахмурился и побарабанил пальцами по столу.
— Разумеется, я сделаю, как ты прикажешь.
— Но тебя беспокоит другое.
— Как магистра Кулаков Образцовых — да.
— И что же?
— Я неоднократно повторил приказ остаткам флота вернуться. Особенно когда мы понесли такие потери — нам нужно подкрепление, чтобы исполнить наш долг по обороне Терры.
— Говоришь как истинный сын Дорна.
— Не смею и желать большего.
— Так, значит, неоднократно передавал приказ?
Максимус кивнул:
— В последний раз — когда мы отправлялись на орочью базу.
Он поднял пергамент и протянул Курланду.
— Это ответ?
— Нет. Это послание Адептус Астра Телепатика, подтверждающее, что ответа не было.
— Тебе не поступали вести от них?
— Ничего — после того, что передали Черные Храмовники.
— С ними могло случиться худшее.
Тейн снова кивнул.
— Это тебя не устраивает, — сказал Курланд.
— Я рассматривал такую возможность. Она может оказаться правдой. Я был отрезан от той части флота, и на поле, кроме орков, были Предатели. Но в любом случае: чтобы все эти корабли погибли и не смогли передать ни единого сообщения?
— Маловероятно, соглашусь.
— И вот эта малая вероятность в конкретных обстоятельствах заботит меня.
— Не без оснований. Но что ты можешь сделать в такой ситуации?