— Ты встречаешься с Харди в одиннадцать часов. Так?
— Да, — ответил Роджер, — я не знаю, чего он хочет, возможно скажет, что мне повезло, что я еще на этом свете. — Было без четверти одиннадцать. — Билл, а что с машиной Скаммеля?
— С осью было все в порядке в то утро, когда состоялось похищение, вернее, в предыдущее утро, — сказал Слоан. — Скаммель покинул свое логово рано вечером: слышали, как он звонил кому-то и говорил, что не может воспользоваться своей машиной. Совершенно ясно, что «остин» взяли из-за этого. Ты как думаешь?
— Похоже что так. У них один прокол — машину Скаммеля нельзя было использовать так же быстро, как новую. У них было две машины — «остин» в Илинге и «бьюик» в аэропорту, они не стали рисковать и пользоваться одной и той же машиной в обоих случаях. Что еще?
— Мне удалось снять показания с миссис Мередит. Бог мой, что за женщина! — Слоан был покорен. — Единственное, что все трое Шоунов пили в тот вечер, — молоко. Мальчик ел что-то еще. Вся посуда, из которой он ел, была вымыта. Все, что вы изъяли из квартиры Шоунов, проверили, но наркотиков не обнаружили. Единственное, с чем повезло, — это с машиной.
— Повезло? — почти проревел Роджер. — Это никуда нас не привело. Есть предположение, где сейчас Гиссинг?
Слоан не знал, но попытался догадаться:
— Если бы спросили меня, то думаю, он увеличил расстояние между собой и Англией на несколько тысяч миль. Уже около одиннадцати — тебе лучше не заставлять старика ждать.
Харди сидел в своем кабинете, таком же невзрачном и ничем не примечательном, как и он. Харди вышел из рядовых, и иногда именно из-за этого возникало впечатление о его ненадежности. Грузный, обычно носивший серую одежду, он чувствовал себя неловко в черной шинели, не сходящейся на животе, и вздернутых брюках. У него было болезненное лицо, седые волосы, пролысина и морщины вокруг бледно-серых глаз.
Его одежда говорила о том, что предстоит какое-то большое событие.
— Ты пришел как раз вовремя, — сказал он, — я собирался посылать за тобой. Нам предстоит встреча с Марино.
Сняв с вешалки шляпу, он осмотрел Роджера с головы до ног:
— Посимулировал немного?
Беда Харди заключалась в том, что, когда он шутил, все думали, будто он говорит серьезно.
— Это единственная возможность получить один или два свободных дня, — ответил Роджер.
Харди пошел впереди к лифту, и его приветствовали все, кто был по рангу ниже инспектора-детектива. Его большая черная машина с шофером стояла в полной готовности. Когда они уселись и машина тронулась, Харди спросил:
— Видел доклад по делу Шоуна?
— Да, я говорил об этом со Слоаном.
— Тогда ты знаешь столько же, сколько и я. Я думаю, с Шоуном легко можно было справиться, если бы не его жена.
— Жены иногда любят видеть своих мужей, — сказал Роджер, явно намекая на свою жену.
Харди не клюнул на эту удочку:
— Марино беспокоит, что это — шпионаж и цель похищения — помешать Шоуну работать. Думаешь в этом что-то есть?
— Я такими данными не располагаю, и Марино признался, что он тоже.
— Ни у кого нет, но дело этим пахнет, — сказал Харди. — Сегодня утром появилась еще одна новость — Марино сообщил мне об этом по телефону.
Роджер знал, что он набивается на вопрос.
— Ты попал в переплет, — продолжал Харди, ничего не дождавшись. — Кажется, ты единственный свидетель.
— Свидетель чего?
— Физиономии Гиссинга, — ответил Харди, искоса наблюдая за Роджером. — Шоун не может или не хочет ни дать его словесный портрет, ни опознать по фотографии.
Роджер почувствовал интерес, но постарался не показать вида.
— Там есть эта женщина Кларис Норвуд, но мы не считаем ее надежным свидетелем, — продолжал Харди. — Ты заметил из доклада, как мало людей видело Гиссинга? Все дают различное описание. Его, конечно, видели, но он как-то мелькал мимо, незаметно приходил и уходил из своего дома на берегу. Один из наших сержантов видел его во время расследования в Париже. И это все. Надеюсь, у тебя хорошая память.
— Что касается Гиссинга, то фотографическая, — сказал Роджер. — Чего хочет Марино?
— Не спрашивай меня, — резко ответил Харди, но Роджер знал, что Марино хотел получить детальный портрет Гиссинга не просто так.
— Гиссинг все еще в стране? — заставил себя спросить Роджер.