Это не заняло много времени.
Налив в стакан виски, он плеснул немного Роджеру в лицо, затем на пальто и рубашку, растрепал ему волосы, сдвинул набок галстук и расстегнул воротничок.
Широкоплечий поставил Роджера на ноги, закинул его руку себе за шею и потащил к двери. Они подошли к лифту, ноги Роджера волочились по ковру, но лифтер не моргнул.
Никто в холле не обратил на них внимания. Только одна женщина посмотрела и отвернулась с отвращением. Когда они вышли из отеля, который по сравнению с большинством магазинов и зданий был слабо освещен, подкатил черный потрепанный «додж», куда затолкали Роджера. Голова у него запрокинулась, и он завалился в угол. Плотный сел рядом с ним. Широкоплечий остался. Шофер, не проронивший ни слова, влился в уличный поток.
Машина повернула направо, еще раз направо, потом поехала прямо по бульвару, вдоль реки Гудзон, выехала на 57‑ю улицу и понесла к Коннектикуту. Роджер все еще спал.
Огни Нью-Йорка освещали небо за его спиной.
15. СВЕТ
У Роджера осталось чувство потерянного времени, будто он проспал несколько часов. Он не мог заполнить этот провал, но знал, что вокруг толкались какие-то люди и происходили быстрые передвижения. Было темно, но на этот раз он не ощущал боли, только тупость в голове и тяжесть во всем теле. Он не испытывал тревоги, и чувствовал себя вполне комфортабельно. Он начал вспоминать и ему показалось, что он знает что-то очень важное, но не мог вспомнить, что именно. Затем где-то в мозгу стали возникать картины — Марино и все, что с ним связано, — мальчик с худым лицом, Лисса, аэропорт, Джанет и ребята, полет, Нью-Йорк и улыбающийся развязный молодой человек, который казался одним из образцов, отштампованных на Гросвенор-сквер. И опять возникло чувство, что ему нужно сделать что-то очень важное, но он не мог вспомнить что.
Эд Пуллинджер, обещание ужина в Гринвич-виллидж, бритье и мягкое кресло.
Сейчас он не сидел, а лежал, вытянувшись во весь рост. Он понимал, что очнулся отнюдь не после того, как заснул ненадолго.
Из-за темноты он боялся двигаться, но преодолел страх и сел. Больших усилий не потребовалось. Ноги достали до пола, и кровать просела под ним. Он встал на ноги. Темнота не отступала — сплошная и непроходящая. Она не заглушала звуков. Он услышал шаги, сел и принял позу, в которой пришел в себя. Шаги приближались, тяжелые и осторожные. Он услышал звяканье ключей. Его охватило беспокойство. Шаги стихли и вспыхнул свет.
Свет ослепил его. Он шел из квадратного отверстия на противоположной стороне комнаты. Снова наступила темнота, и он различил очертание мужской головы. Свет вспыхнул опять, заполнил комнату, но уже не слепил. Тени исчезли, свет снова выключили. Шаги замолкли, осталась тишина.
Свет из квадратной дыры гипнотизировал его, притягивал взгляд, но теперь он мог представить себе, как выглядит комната. Он лежал в углу, около стены. В комнате стояли два кресла, одно из них с прямой спинкой, и небольшой стол. Он мог бы расположить их с точностью до дюйма. В дальнем углу находился умывальник, он даже запомнил стакан, стоящий над ним на полке.
Медленно поднявшись, он начал обход комнаты, вспоминая расположение вещей. Все было точно. Комната не больше десяти футов от стены до стены. На стенах ничего не висит.
Он дошел до двери и ощупал ее, пока не обнаружил квадратного отверстия, сквозь которое тогда бил этот яркий свет. Он определил размер отверстия пальцами, затем измерил его ладонью — получилось около пятнадцати дюймов по горизонтали и вертикали. Он остановился, пытаясь сосредоточиться. Значит, в двери сделана дыра, которую открывают и закрывают с той стороны. Он пошел обратно.
В комнате было жарко. Он не сразу это заметил — от напряжения его бросило в жар. Почувствовав сухость во рту, он нащупал дорогу к умывальнику, осторожно пытаясь найти стакан и кран. Он не знал, какая пойдет вода: горячая или холодная. Он дал ей стечь — вода была холодной. Он подставил стакан — вода, наполнив его, полилась на руки и забрызгала одежду.
Роджер отпил немного, подождал и опять отпил. Стало заметно лучше. Он повернулся и, вытянув руки, начал искать мягкое кресло. Когда он наконец нашел его, тьму неожиданно опять прорезал ослепляющий свет и так же неожиданно погас.
Он отдернул руку от кресла.
Темнота стала еще невыносимее.
Может быть, свет включался, когда он прикасался к креслу? Или это совпадение? Он попробовал снова. Ничего. Он сел и попытался расслабиться, но слепящий свет вызвал чувство тревоги и неудобства. Он ждал, когда тот опять вспыхнет, но было темно. В течение нескольких минут он не мог заставить себя трезво думать, но постепенно взял себя в руки.