Пришвинизмы зимнего подворъя.
Пришвинизмы зимнего подворъя.
Воздух морозный привкусом холодка на языке вальяжно развалился. Легким бликом солнце посыпало лучиками побелевшую от снега землю. Чёрные проплешины на берёзах издали казались авангардными письменами исчезнувшего племени. Омела бесстыдно светила яркой зеленью, оттеняя слабость тонких берёзовых веточек. Ветерок, то тут то там наклонявший самые юные деревья наносил ярко красный румянец на щеки. Хищная птица волнообразно скакала на потоках воздуха, выискивая окончательно оглупевшую мышь, решившую вдруг, что ей позволено тоже подзарядится от солнца. Где-то вдалеке лаяла собака. Похоже, что, несмотря на отсутствие слушателей, её собачья новость была самой важной в мире, и ею обязательно срочно нужно было поделиться с кем-то. Курица, очевидно великолепно представлявшая себе, что хищной птице она малоинтересна, нагло ходила из одного конца двора в другой, с поразительной настойчивостью пытавшаяся выклевать лишь что-то ей одной видимое на затвердевшей под морозом земле. Лису не было видно, но она была тут. Спряталась за сараем под настилом, лишь изредка обозначая свое присутствие еле видными бликами отражённого в глазах света в темноте. Она всё ещё надеялась на лёгкую добычу ночью. Лёгкая добыча с важным видом стояла на пороге курятника, изредка вскидывая гребешок, небрежной чёлкой заломленный направо. Желания лисы были ему столь же безразличны, сколь и неинтересны. Более всего его волновал лишь носящийся шариком для пинг-понга по подворью куриный зад. Его бешенное хаотичное движение вызывало у петуха головокружение, и желание бросится на него со всей неистовостью. Но за порогом было холодно, и петух, с трудом оторвав глаза от волнительной картины, ввергнулся обратно в мрак курятника.
За всем этим сквозь слегка колышущуюся изморозь кружевной занавески, не моргая наблюдала Лысая Эльза. Очередной демон, вселившийся в неё сегодня, был позднепенсионного возраста и желал лишь тепла, покоя, полного желудка и созерцания.
Автор приостановил выкладку новых эпизодов