Присказки

С.Федорченко «Присказки», илл. К.С.Петров-Водкин. 1924 г.

Про Васеньку

Васенька маленький,

маленький-удаленький,

да хитрый,

да лукавый.

привередливый.

Чего Васенька не спит,

носиком сопит,

глазком глядит-сердится,

по подушкам вертится.

на лучинку щурится.

на стару няньку дуется?

Вот ножку на пол.

сапожок на стол.

пальчик в засос,

под подушку нос.

стихни, Васенька, засни,

упокой тебя возьми.

Про ежа.

Идет Еж, хозяиствует,

думушку думает отцовскую,

как ему дом убрать

да добра набрать,

малых деток согреть-пропитать

Идёт Еж пакрякивает,

колючками потряхивает

Навстречу ему Лиса.

бесстыжи глаза,

— Еж. а, Еж

куды Еж идёшь.

чего Еж нахохлился,

чего разъерепенился.

каку Еж думку думаешь?

Ты Лиса, бесстыжи глаза.

до меня, Ежа, не подластишься,

до меня, колючего, не подладишься,

от чужого добра

не будет, Лиса, добра,

а я буду домком жить,

добро копить,

от тебя, Лиса, своих деток сторожить.

 

Про тулуп.

Прокатила студёна зимушка,

повис Тулуп вверх овчинушкой

Скушно тому Тулупу.

ни работы, ни охоты.

0т тепла ёжится

от солнца корёжится

Стал Тулуп думку думать.

как ему весну свесновать.

как ему лето-осень скоротать.

Пригнул Тулуп праву полу

до самого полу,

а рукав на полати,

— ребят доставати.

— Скачите, малы чурята,

с под печи да на полати,

почнёте ребяток тормошить

меня, мохнатого, до зимы смешить.

 

Про клушку.

— Клох да клох, охо-хо,

до чего, мне моркотно,

сорок яиц выносила,

сорок дён высидела,

сорок деток, выводила.

одного не выходила

—Клох да клох, охо-хо

да уж так-то плохо.

уж такой был птенчик,

ясный голубенчик,

пушок желтый,

глазок вострый,

носок долгий,

на темечке чубчик.

Охо-хо, голубчик,

сынок-соколок,

золотой хохолок.

Клох да клох, охо-хо,

уж так то мне хлопотно,

ходят сорок деток

у меня наседки

завидуют клушки,

куры да индюшки.

утки да гусыни.

а я — клох по сыну ...

Охохо-хохонюшки,

нету мне покоюшки,

охо-хо-хохошоньки.

тошно молодёшеньке.

 

Петушок.

Ой, хохлушечки,

хлопотушечки,

уж така новина.

да диковина!

Как на самый на вершок

да сел Петушок,

он не скачет, не кричит.

он вертится да скрипит,

на солнышко не поёт,

на зернышко не зовёт,

за порядком не следит,

на хохлушек не глядит.

Куда ветер тянет,

туда Петух глянет.

 

Про заиньку.

Ой, и быть беде.

ой, и быть гоньбе

не сидеть в мураве.

Настрёмились заичиные ухи.

на головушка ухи-ухи,

а по полюшку стуки-стуки.

а а сердечушке туки-туки!

Ой, и ухо стремит,

ой, и глаз торчит.

ой, и сердце дрожит

ой, нога бежит ...

Ты же, заинька, молодец,

ты же, серенький, удалец.

 

Про волка.

Мороз трескучий.

снега сыпучи,

ёлки колючи.

— серый Волк

зубом щёлк.

Накатила голодуха,

не слыхать живого духа,

идёт дело к ночи,

горят волчьи очи.

горят, рззгораются

на добычу Волк собирается

— Подверну перо,

покачу на соло.

зальются псы, да кутята‚

зайдутся малы ребята,

жёнки заголосят,

мужики колья поныносят,

взвою я, Волк, голосно.

ой, холодно-голодно,

ох, ты, горе моё, голодуха.

порожнее волчье брюхо.

 

Про лягушат.

зацвела вода по лужице, зацвела, уклеилася.

Лягушатами уселилася,

что хвостаты.

что брюхаты,

что глазасты,

что головасты,

крячут да квачут, на бережок скачут,

по лужице шлепают, малу муху лопают ...

Прыг да скок на лужок-бережок, усядутся в кружок.

почнут толковать: — ква-ква-ква-ква,

Мягка на нашем на лужку трава ква-ква-ква-ква-

муха-то какова, —ква-ква—ква-ква, лужа-то наша, .

что Москва Сидят Лягушата, квакают,

промеж себя калякают

сидят Лягушата, пучеглазятся,

своим домком не нахвалятся

Приложения:

О иллюстрациях К.С.Петрова-Водкина

Федорченко, Софья Захаровна (1888—1959) — сестра милосердия в Первую мировую войну, известна более всего как автор книги «Народ на войне» (1923—1925). Много писала стихов и сказок, в том числе для детей, имитируя разные виды народного стиха. С 1924 года, когда и вышли ее знаменитые "Присказки", работала в области детской литературы, главным образом дошкольной.

В иллюстрациях к «Присказкам» С. Федорченко («Радуга». 1924) отражена народная жизнь, которую он наблюдал в родном Хвалынске, многие из них даже носят автобиографический характер: 1 октября 1922 года у Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина родилась долгожданная дочь Елена, которую он рисовал, когда ей было всего несколько дней от роду. И работая над иллюстрациями, он представлял малышку на коленях своей матери в хвалынском доме. Ведь своего угла у художника не было, он снимал квартиры в Петрограде, мечтая о собственном «уюте», который был в Хвалынске у матери.

В иллюстрациях к «Присказкам» можно узнать и интерьер родительского дома, улочки Хвалынска с деревянными домиками, разбросанными по взгорьям, с «простотой и детскостью провинции», двор с многочисленными курами, цыплятами, непременным котом на скамье, с гусями или лошадками – то запряжёнными в телегу, то с всадником - тоже память о поездках на родительском коне Сером. Надо отметить, что во всех выше названных книгах можно видеть любовь Кузьмы Сергеевича к национальному прошлому, к вековым устоям крестьянского быта, ему хотелось привить детям уважение к исконной бытовой среде – в этом он видел и свою просветительскую цель в отличие от мирискусников, для которых идеалом была дворянская культура.

В иллюстрациях к «Присказкам» перед нами зрелый почерк мастера, уже «выносившего» свою «планетарную» перспективу: она и в наклонных горизонтальных и вертикальных линиях избяных стен и пола, оконных переплётах и косяках, спинок кровати и стола, в диагоналях холмов – во всём опыты ощущений планетарного движения, гипнотизирующие своей органикой. Иллюстрации к «Присказкам» цветные, в них преобладают основные цвета, «разбавленные» дополнительным зелёным. К этому времени художником была сформулирована его известная «трёхцветная» теория. К.С. Петрову-Водкину было важно с самого детства «ставить» глаз ребёнка на чистые и звонкие локальные цвета. Известно, что Петров-Водкин обращал внимание на психологическое и психофизическое воздействие цвета.

Старость и детство... И художником и писателем они осмыслялись как два устремленные друг к другу начала замыкающегося родительского круга. В 1924 году, когда Петров-Водкин проиллюстрировал детскую книжку «Присказки», он, наконец, нашел здесь счастливый эквивалент своим «взрослым» открытиям. Тепловой квант общей творческой идеи коснулся и графических листов — они ожили, заговорили...

Полуслепая некрасивая старуха с высохшими руками наклонилась над пухлым малышом. Но она не страшна ему в своем старческом обидном уродстве. И к ней, и ко всему миру он присматривается с любопытством и задором. Так художник открывает доброе в некрасивом, милое в немощном, способное продлиться в умирающем. «Присказки», безусловно, лучшая работа Петрова-Водкина для детей. Со страниц небольшой этой книжки прыгают пушистые звери. Забавными одуванчиками шевелятся там цыплята, а с ними и младенец выходит на первую прогулку по янтарным доскам избяного пола. И по цвету, и по технике рисунка «Присказки» выглядят очень современно, кажется, что книжка только-только пришла из типографии.

Тревога за ребенка, социальное беспокойство художника, его высокоразвитый (как и у Платонова) отцовский инстинкт находили выход в иных творческих формах. Петров-Водкин не дожил до войны. Но мы можем сказать, что ее обжигающее дыхание, предчувствие потрясений, угрожающих детству и материнству, уже видны в его полотнах — в сейсмических сдвигах перспективы, в спрашивающих, напряженных выражениях лиц. Точно так же, как и в предвоенных рассказах Платонова о детях, есть уже гнетущий отсвет мирового предгрозья. Не случайно затем писатель так много сил и, может быть, самые лучшие свои слова отдает теме: война и дети. Война безжалостна, в ней трагичен любой разрыв семейного звена, но страшнее всего, когда человека оставляют живым, в то же время отнимая у него память о семье, о матери. «Это я ее по темени,— показал себе на голову Ганс,— я ее по материнскому родничку надавлю рукой...» Так в рассказе «Девушка Роза» фашист объясняет следователю, каким именно способом он собрался лишить заключенную памяти, чтобы превратить ее в «полудурку». В русском искусстве, с его напряженным этическим пафосом, бережное, повышенно совестливое отношение к ребенку, может быть, впервые с особой страстностью прозвучало у Достоевского. Но там шел разговор о ребенке, как о некоем отдельном лице. Дети у Платонова и Петрова-Водкина находятся в прочном сцеплении с семьей и образуют вместе особую родительскую планету. Разбирая работы Петрова-Водкина, специально обращенные к детям, мы стремились здесь показать, что качество, глубина этих работ постоянно находились в прямой зависимости от созревавшей в душе художника мысли о семье. Книжная иллюстрация не была главным его жизненным делом. Но обращаясь к ней, он всегда как бы заново проверял значительность своих живописных образов".