Белая леди протягивает мне руку. А я рассматриваю ее. Может, она и похожа на Мэрилин, но определенно не готова сейчас к съемкам. Светлые волосы засыпаны мукой. Даже на накрашенных ресницах у нее мука. И розовый костюмчик в обтяжку весь в муке. Она стоит в облаке пыли, а костюмчик такой тесный, что удивительно, как она вообще может дышать.
– Да, мэм. Я Минни Джексон. – Вместо того чтоб пожать протянутую руку, я разглаживаю складочки на своей белой униформе. Не надо мне всей этой ерунды. – Вы что-то готовите?
– Пирог по рецепту из журнала, – вздыхает она. – Выходит не очень-то хорошо.
Иду за ней в дом и тут-то вижу, что меньше всего от неудачи с мукой пострадала сама мисс Селия Рэй Фут. Основной удар пришелся по кухне. Столы, двухдверный холодильник, кухонный комбайн – все покрыто ровным слоем муки толщиной в четверть дюйма. Такой беспорядок меня просто бесит. Я еще и работу не получила, а уже поглядываю на раковину и тряпки.
– Наверное, мне нужно поучиться этому, – говорит мисс Селия.
– Это уж точно, – бросаю я. И тут же прикусываю язык. «Не смей разевать пасть на эту белую леди, как на остальных. Привыкла, понимаешь, пилить старуху, пока ту не свезли в дом престарелых».
Но мисс Селия только улыбается и ополаскивает руки в раковине, забитой грязной посудой. А может, все-таки попробовать поискать глухую старуху, как мисс Уолтер? Ладно, видно будет.
– Похоже, я никак не могу приноровиться к кухонной работе, – говорит она, и даже при этом ее голливудском пришепетывании «под Мэрилин» точно могу сказать, что она из глухой деревни. Опускаю взгляд и замечаю, что эта дурочка вообще босиком, точно какая-нибудь белая бродяжка. Настоящие белые леди никогда не ходят босиком.
Она, наверное, моложе меня лет на десять-пятнадцать, ей двадцать два или двадцать три, и она хорошенькая, но зачем столько грима на лице? Держу пари, на ней косметики раза в два больше, чем на других белых дамах. И грудь у нее гораздо больше. Пожалуй, такая же, как у меня, только в других местах она, в отличие от меня, худенькая. Надеюсь, она любит поесть. Потому что я-то – стряпуха, потому люди меня и нанимают.
– Могу я предложить вам прохладительного? – спрашивает она. – Присаживайтесь, я принесу вам чего-нибудь.
Начинаю догадываться: здесь происходит что-то странное.
– Знаешь, Лерой, она, наверное, сумасшедшая, – сказала я, когда она позвонила три дня назад и предложила встретиться. – Потому что все в городе думают, будто я стащила серебро у мисс Уолтер. И она тоже, потому что она звонила мисс Уолтер, как раз когда я была там.
– Белые вообще чудные, – сказал Лерой. – Кто знает, может, старуха дала тебе хорошие рекомендации.
Пристально смотрю на мисс Селию Рэй Фут. Никогда в жизни белая женщина не предлагала мне присесть, не говоря уж – подать прохладительные напитки. Черт, теперь и не знаю, собирается ли вообще эта дурочка нанимать прислугу. Вдруг вытащила меня в такую даль просто из интереса?
– Может, лучше сперва осмотрим дом, мэм?
Она улыбается, будто такая мысль никогда не приходила в ее покрытую лаком для волос голову – показать дом, в котором мне предстоит прибираться.
– Ах, конечно. Пойдемте вон туда, Макси. Сначала я покажу вам парадную столовую.
– Мое имя Минни.
Может, она не глухая и не сумасшедшая. Может, просто глупая. Во мне вновь загорается надежда.
Она водила меня по этому большому роскошному старому дому и беспрерывно болтала, а я слушала. Внизу десять комнат, в одной стоит чучело медведя-гризли. Зверь выглядит так, словно сожрал прошлую служанку и поджидает следующую. На стене в раме выгоревший флаг Конфедерации, а на столе – старинный серебряный пистолет с выгравированным именем «Генерал Конфедерации Джон Фут». Прапрадедушка Фут наверняка пугал своих рабов этой штукой.
В остальном все так же, как в любом приличном белом доме. Только он больше всех тех, где я бывала прежде, да полы здесь грязные, а ковры пыльные. Люди попроще, которые ничего в жизни не видели, сказали бы, что ковры вытертые, но я с первого взгляда определяю, что они старинные. Я-то в приличных домах поработала. Надеюсь, она не такая деревенщина, что у нее и пылесоса-то нет.
– Мама Джонни не разрешает мне отделать дом.
Будь моя воля, я бы постелила белый ковер от стены до стены, и чтоб все в золоте, а этот старый хлам просто повыбрасывать.
– А ваша семья откуда? – спрашиваю я.
– Я из… Шугэ-Дитч. – Голос ее чуть падает.
Шугэ-Дитч – самая жалкая дыра в Миссисипи, а может, и во всех Соединенных Штатах. Это к северу, в округе Туника, почти Мемфис. Я как-то видела в газете фотографии с их лачугами. Даже белые детишки выглядели так, будто неделю ничего не ели.