— Я порвала с Роджером не из-за того, что вы поцеловали меня. Точнее, не только из-за этого. — Брайони, наконец, почувствовала почву под ногами. Теперь у нее был выбор: она могла промолчать или сказать то, что лежало на сердце. А Брайони всегда слушалась своего сердца. — Я порвала с Роджером, потому что влюбилась в другого мужчину, — проговорила она. Злость прошла, осталась нежность. — Я влюбилась в вас, Джек Морган. И не очень честно выходить замуж за Роджера, когда я люблю другого. Правильно?
— Брайони!.. — прохрипел Джек.
— Да? — почти шепотом спросила она.
Он отпустил ее запястье. Брайони разглядывала руку, на которой остались следы от его пальцев. Мелькнула мысль, следы пройдут, и она останется ни с чем.
— Я не люблю вас, — глухо сказал он.
Голос ровный. В нем отчаяние и беззащитность.
— По-моему, вы лжец, Джек Морган. — Брайони опустила Гарри на пол, подошла к Джеку и ладонью погладила его лицо. — Уже в момент нашей встречи мы оба знали, что между нами есть что-то особенное.
— Да. Так оно и было, — признался он с полустоном-полурыком. — Черт возьми, Брайони, я желаю вас, но вы не подходите мне в качестве жены.
— Так чего же вы вообще хотите? — Она в упор взглянула на него, и Джек побледнел. — Вы не хотите взять меня в постель. Вы не хотите поцеловать меня. Вы не хотите жениться на мне. Чего вы от меня, в конце концов, хотите?
— Я хочу лишь… — Сбитый с толку, Джек покачал головой. — Послушайте, это не имеет смысла. Я завяз поверх головы и должен уйти.
— Назад к Дайане?
— Да! — Это был почти крик. Удивленный Гарри вскочил и угрожающе тявкнул. — Да! Дайана благоразумная…
— Дайана скучная.
— Она не уйдет от меня.
Брайони закрыла глаза. Когда же снова открыла их, то уже знала, что должна сделать. Она подошла к двери и распахнула ее.
— Поверите вы или нет, Джек Морган, мне уже все равно, но я бы тоже не ушла.
— Это вы говорите сейчас. Джорджия тоже так говорила…
— Значит, Дайане вы верите, а мне — нет. — Она пожала плечами. — Джек, это безнадежно. Если вы не верите, значит, не любите. Тогда не о чем говорить. Конец истории. А знаете, я открылась перед вами больше, чем перед кем бы то ни было за всю жизнь. Но теперь откровения кончились. Я понимаю, когда проигрываю. Пожалуйста, уходите, Джек Морган. Вы больше не желанны в моем доме. Вы больше не желанны в моей жизни.
— Дрессировать вашу собаку одно удовольствие, — говорил Брайони управляющий местной кинологической школы.
В следующие несколько недель Гарри сбросил два килограмма, научился ходить на поводке, не выкручивая Брайони руки, идти рядом, сидеть, ловить, приносить и отдавать предметы. Короче говоря, научился поведению цивилизованной собаки. Похоже, он даже наслаждался, выполняя команды.
— Ты помогаешь мне оставаться в здравом уме, — призналась Брайони, однажды вечером, своему послушному любимцу.
Впрочем, она несколько преувеличивала. Гарри не помогал ей оставаться в здравом уме. Он помогал ей быть занятой.
Брайони абсолютно ничего не знала о Джеке.
— Во всяком случае, о помолвке не слышно, — озабоченная видом подруги, говорила на следующий день Мирна. — И Мадди в школе выглядит вполне счастливой.
— Мм…
— Ты хочешь уехать отсюда раньше, чем собиралась?
— Я пробуду здесь четыре месяца, — ответила Брайони. — Я обещала, что останусь здесь, пока ты не кончишь кормить близнецов грудью. И выполню свое обещание. И, кроме того, — призналась она, — я не представляю, куда мне ехать.
Мирна обняла подругу, потом поставила на стол кофейник. Пока они пили кофе, она изучала Брайони. Не только Гарри терял вес.
— Ведь ты не собираешься опускаться, любовь моя?
Брайони задумалась.
— Опускаться? Мне это не приходило в голову. — Мысль приободрила ее. — Мой единственный белый костюм уже не так хорошо смотрится — после коровьего навоза. Ты думаешь, без него я выгляжу бледной, потускневшей, слоняющейся без дела?
— Подруга моя, носимая ветром по округе, словно бездомная, ищет лодку, полную цветов, и озеро, где найдет свой конец, — предложила свой вариант Мирна. — С трудом представляю. Нет, по-моему, до этого ты не дошла.
— Почему же? Потрясающая картина, я умираю, потому что у меня разбито сердце.
— А кто будет кормить Гарри?
— Действительно, — встревожилась Брайони. Потом взяла на руки собаку и усмехнулась. — Ладно. Не хочу опускаться. Буду дрейфовать, пока моя лодка не утонет или не унесет меня куда-нибудь. Конечно, есть и другие способы. Да, пистолеты — слишком громко, от шума у меня болит голова. А веревочное ожерелье определенно не соответствует моде. Я знаю, как я умру. Голод. Гарри и я уже несколько недель не ели чипсы.