— «Они идут на концерт? Я думал, ты не собираешься рассказывать им об этом.
— «Я и не собиралась. Они сами узнали. В конце концов, они же детективы.
— Я никогда не понимал, почему ты им ничего не рассказала. Они ведь твои друзья. Как будто тебе стыдно за это».
— «Мне стыдно, что я могу облажаться».
— “Это в тебе говорит перфекционист. Знаешь, на самом деле никого не волнует, что ты не совершенна.”
— “Я знаю”.
— “Какой тяжелый крест тебе приходится нести”. Он улыбнулся. — Пока что тебе удавалось нас всех одурачить.
— “Я почти жалею, что согласилась на это представление”.
— ”Зато когда все закончится, ты будешь так счастлива, что сделала это".
Они улыбнулись друг другу, два маловероятных любовника, которые никогда не должны были найти друг друга. Которые пытались держаться порознь, пытались отрицать свою потребность друг в друге и потерпели неудачу.
Он заметил пустой бокал на столе рядом с ней. — “Хочешь еще?”
— “Конечно. Все равно я закончила репетировать.”
Она последовала за ним на кухню и смотрела, как он наливает вино в ее бокал. Каберне было сочным и ароматным, одно из ее дорогих удовольствий, но когда она увидела, что себе он бокал не налил, у нее внезапно пропало желание выпить, и она отставила свой бокал сделав лишь один глоток. — “А почему себе не налил”, - спросила она.
— “К сожалению, я не могу остаться у тебя сегодня вечером. В восемь состоится заседание приходского финансового совета. А потом у нас соберется комитет по вопросам миграции, который, вероятно, продлится до десяти.” Он покачал головой. — “Просто в сутках не хватает часов”.
— “О, ну ладно. Тогда я сегодня вечером еще немного поупражняюсь на фортепиано.”
— “Но я буду здесь завтра вечером”. Он наклонился для поцелуя. — “Ты не обижаешься на меня?”
— “Совсем немножко”.
Он протянул руки, чтобы обхватить ладонями ее лицо. — “Я люблю тебя, Маура”.
На протяжении многих лет она наблюдала, как все больше и больше серебра появляется в темных волосах Дэниела, как углубляются морщинки вокруг его глаз, те же изменения, которые она видела и на своем собственном лице. Он всегда будет тем мужчиной, которого она любила, но вместе с этой любовью пришли и сожаления. Сожаления о том, что они никогда не будут жить, как нормальная пара и каждую ночь спать под одной крышей. Они никогда не будут ходить рука об руку на публике, демонстрируя свою любовь всему миру. Это была сделка, которую они заключили друг с другом и с его богом. И этого должно быть достаточно, подумала она, услышав, как он выходит из ее парадной двери.
Она вернулась к пианино и уставилась на партитуру концерта. Ей еще предстояло освоить так много разделов, так много пассажей, которые не текли свободно под ее пальцами. Да, это был вызов, но также и столь необходимое отвлечение от Дэниела и от бесконечной череды тел, проходящих под ее скальпелем.
Она раскрыла первую страницу и снова начала играть.
***********************************************************
Семь
Эми
Моя мама прекрасна.
Эми часто думала так о Джулианне, но особенно сегодня вечером, когда смотрела, как ее мать замешивает тесто для феттучини. Джулианна раскачивалась взад-вперед, втирая магию в муку и воду, поднимая маленькие белые облачка с черной гранитной столешницы. В сорок один год у Джулианны все еще были изящные и тонкие руки после многих лет замешивания, взбивания и измельчения. Ее лицо пылало от усилий, а висок был испачкан мукой. Боевая раскраска пекаря, так называла это ее мама, и сегодня Джулианна-пекарь с радостью ринулась в бой, закатав рукава и повязав вокруг талии свой любимый полосатый фартук. Отец Эми сегодня дежурил в больнице в ночную смену, так что за ужином они были только вдвоем. Девичник, а это означало, что они могли есть все, что захотят.
Сегодня был феттучини со свежей спаржей. Джулианна снова и снова пропускала тесто через паста-машину, раскатывая листы все тоньше. Эми натерла лимонную цедру, высвободив ее острый и бодрящий аромат. Командная работа, всегда говорила ее мать. Ты и я против всего мира.
Час спустя они наслаждались результатом: лоснящимися гнездышками феттучини, благоухающими лимоном и пармезаном. Они вышли из столовой и отнесли свои тарелки прямо в гостиную. К телевизору. Сегодня никаких правил, сказала Джулианна. Здесь только мы, девочки.
И фильм, который они выбрали для просмотра - тоже был для девочек. «Гордость и предубеждение», который быстро бы наскучил отцу Эми, но сегодня вечером его там не было. Сегодня вечером они могли бы сидеть перед телевизором в пижамах и набивать рот макаронами, смотря как Кира Найтли очаровывает застенчивого мистера Дарси. Если бы только женщины все еще носили такие красивые платья! Если бы только мужчин действительно привлекал острый ум женщины!
— Некоторых привлекает, — сказала Джулианна. «Хорошие мужчины есть. Например, твой папа.
— Где все эти хорошие?
— «Нужно просто набраться терпения и не принимать опрометчивых решений. Не будь легкомысленной в выборе спутника, ты достойна самого лучшего." Джулианна потянулась, чтобы заправить прядь волос Эми за ухо, и ее пальцы задержались на ее щеке. — "Ты заслуживаешь быть счастливой."
— "Я счастлива."
Джулианна улыбнулась. — “Может, мне натереть твою ногу кремом? Этим нельзя пренебрегать”.
Эми задрала ночную рубашку до бедра, обнажив уродливый шрам от операции. Прошло несколько месяцев с тех пор, как хирурги вправили ее раздробленную бедренную кость. Ее нога все еще болела, особенно в холодную погоду, а зажившая рана представляла собой отвратительный красный гребень. Она могла бы спрятать этот шрам под юбкой, но он всегда был бы там, недостаток, только и ждущий когда его обнажат во время похода на пляж или в моменты близости. Исчезнет ли шрам от крема, который Джулианна втирает каждый вечер? Эми не знала, но теперь это был их ежевечерний ритуал, мать наносила крем на ее ногу, и поглаживая втирала его в гребень шрама. По телевизору Кира Найтли наконец-то целовала своего мистера Дарси, а здесь, на диване, глаза Эми закрылись, а тело обмякло от удовольствия. Даже когда зазвонил телефон и Джулианна встала, чтобы ответить, Эми не пошевелилась, а просто ждала, теплая и расслабленная. Мистер Дарси. Мистер Дарси.
“Алло, кто это?” - спросила Джулианна.
Эми открыла глаза и томно повернулась, чтобы посмотреть на свою мать, которая стояла, прижав телефон к уху.
— “Кто это?”
Резкость в голосе Джулианны взволновала Эми. Она смотрела, как ее мать повесила трубку. Мгновение Джулианна стояла неподвижно, уставившись на телефон.
— “Мама? Кто звонил?”
— “Просто ошиблись номером”.
Эми ожидала, что Джулианна вернется на диван, чтобы посмотреть вместе с ней финальные титры "Гордости и предубеждения", но Джулианна подошла к переднему окну. Она постояла там мгновение, вглядываясь в улицу, затем задернула шторы. Подошла к следующему окну и тоже задернула занавески. Она повернулась к Эми и улыбнулась. — “Как думаешь? Может, еще один фильм?”