- Сердце его бьется, но я не вижу его. Тора заслоняет пламя. – Хеймдалль подходит, протягивает руку. Локи цепляется за нее, как утопающий за соломинку. Поднимается на ноги.
- Отправь меня к нему.
- Это опасно, государь.
- Мне плевать.
- Государь... Локи... Это слишком опасно!
- А мне плевать!!! – орет он, слишком поздно понимая, КАК назвал его Всевидящий страж. А поняв, становится тем более все равно. Локи встряхивает головой и сбрасывает образ Одина, словно старый ненужный плащ.
Стоит. Вызывающе смотрит в глаза.
Прямой. Сильный.
И одновременно бесконечно слабый.
Дрожащий от ужаса.
Впервые – не за себя.
Впервые – за кого-то другого.
И Хеймдалль невольно отшатывается. Ибо в полыхающих зеленым огнем глазах, в безумной, натянутой на лицо улыбке, он видит смерть. Твердое намерение уничтожить любого, кто встанет сейчас на пути.
“Что мне делать, Всеотец?” – мысленно взмаливается Страж. И ответ приходит тут же. Спокойный и уверенный:
“То, что должен”.
И меч, лязгнув, поворачивается в пазах, выбивая из груди воздух, лишая дыхания – до судорог, до радужных пятен перед глазами. И вместе с потоком света несет вперед. А потом все неожиданно заканчивается. И тело охватывает огонь.
Поросший мхом камень нагревается за день, но сидеть на нем вечерами нельзя – каменная глыба жадно забирает, впитывает тепло.
Высокий седой старик, всегда немного презиравший Мидгард, сидит на выщербленном ветром валуне, словно не замечая холода, и смотрит, как лижут берег волны серого, как пепел, океана.
К чему-то прислушивается. Прикрывает дрожащей рукой глаза. Вздыхает.
Сухие губы едва слышно шепчут:
- Мальчики мои... мои бедные мальчики...Простите меня.
Комментарий к 7. Огненный шар коснулся воды,
Океану доверив свой сон,
Звезд еще нет, близок час темноты,
Синей дымкой укрыт горизонт.
Голос грозы затерян в горах,
Где проходят границы веков,
Время тревог тонет в древних снегах,
До рассвета еще далеко.
До рассвета еще далеко…
Феникс в небе ночном
Вторит движенью комет,
Демон или орел,
Хранящий бессмертья секрет.
Смотрит на мир с дивных высот,
Но не вступает с ним в спор,
Кто из людей видел этот полет,
Счастье познал и восторг.
Жить, чтоб сгореть,
И сгореть, чтобы жить,
Не заблудившись во тьме,
Время придет,
За собой позовет
Феникс, рожденный в огне.
Время силы крадет,
Давит груз прожитых лет,
Зная, что его ждет,
Феникс стремится к земле
Камнем с небес, в яркий костер,
Чувствуя боль, а не злость,
Но прежде чем стать просто золой,
Он вспыхнет на миг ярче звезд.
Настанет день,
И грянет гром,
Займется от молний огонь,
Взметнется тень,
И над костром
Взмахнет снова Феникс крылом,
Забудет боль,
Отринув Смерть,
Сверкнет опереньем своим,
Умчится ввысь,
Рождая вновь
Восторги и зависть земли.
====== 8. ======
Первое, что он чувствует, придя в сознание, – невыносимый жар. Все тело ломит от боли, противно ноют едва затянувшиеся ожоги. От сухого, палящего воздуха губы потрескались, слиплись черной, запекшейся коркой. Тор пытается разлепить их, и по щеке тут же бежит тонкая струйка крови. Несколько мгновений – и она вскипает пузырями, засыхает, оставляя на заросшей щетиной коже извилистый черный след.
На то, чтобы вспомнить, где он, уходит еще пара мгновений.
Муспельхейм.
Изначальный мир.
Вместе с Нифльхеймом, царством льда и туманов, он существовал уже тогда, когда не было на свете ни Асгарда, ни Мидгарда, ни остальных пяти великих царств на ветвях великого Игдрассиля.
Огонь и лед изначальных миров породили жизнь во вселенной.
Звездами стали искры, вылетевшие из вечного пламени Муспельхейма. Растопленные глыбы Нифльхейма переродились в первое живое существо – инеистого великана Имира, прародителя всех йотунов.
Но не только звезды породило огненное царство. Муспельхейм дал жизнь своим истинным детям – огненным великанам. И никто из девяти миров не может сравниться с ними силой, ведь мощь ее происходит от вечного пламени изначального мира.
Огненные великаны...
Тор сжимает зубы, чувствуя, как от нестерпимого жара начинает пузыриться кожа под сковывающей тело цепью. Толстые железные звенья охватывают его от плеч до коленей, подвесив под сводом гигантской пещеры вниз головой, словно свиную тушу. Воздух дрожит и плавится, по стенам стекают ручейки лавы, точно Тор оказался в самом жерле вулкана.
Проклятье, как же глупо они попались! Как глупо!
Самонадеянные идиоты.
Тор стонет сквозь стиснутые зубы, и с надеждой всматривается в перемежающуюся огненными всполохами темноту, пытаясь отыскать друзей.
Тщетно. Он здесь один.
И накатывает глухое отчаяние. Они наверняка мертвы. Пошли следом и погибли – Сиф, Огун, Фандрал, Вольштагг...
Боги Всевышние, за какие же грехи тебе дана эта способность – вести за собой на смерть всех, кого любишь?!
Тор напрягает мышцы, огромным усилием стараясь порвать оковы. Но раскаленные звенья только глубже вплавляются в кожу, заставляя задыхаться от боли и гнева.
Почему он не ушел в Муспельхейм один? Зачем зашел попрощаться? Ведь знал – они не отпустят одного. Знал – и все равно пришел. Позволил себе, напоследок, эту слабость. А теперь друзья расплачиваются за нее.
Сначала Локи, теперь они.
Локи.
Ло-ки.
По телу вдруг разливается волна прохлады, на короткое мгновение утишая боль от ожогов. А затем боль возвращается с новой силой, мощным ударом пронзая сердце, срывая с губ крик невыносимого отчаяния.
Точно также он кричал тогда, утром. Кричал, и звал... метался по комнатам, искал и не находил... пытался почувствовать, уловить аромат свежести. Пытался вновь научиться дышать. И снова звал и кричал, отказываясь смириться с тем, что это был всего лишь сон.
Всего лишь сон, за который он, казалось, прожил целую жизнь.
А затем, скорчившись от боли в углу, у холодной стены, думал о том, что судьба преподнесла ему поистине царский подарок. Ответила на молитвы. Подарила хрупкое, ломкое счастье. Вкус тонких губ. Разметавшиеся по плечам черные волосы. Острую нежность в любимых глазах.
И пусть это был сон – для Тора отныне он станет единственной реальностью, цепляясь за которую он сможет продолжать жить.
Он сможет жить только потому, что теперь точно знает – там, за серой чертой, где острыми кинжалами отчаянно грызет камни Слид... где сквозь туман и пепел над мертвой рекой Гьёлль тонкой золотой аркой выгнулся мост Гьялларбру... там ждет его Локи. И когда настанет время шагнуть за черту, вечность встретит его легкой усмешкой, приподнятой бровью и зимней прохладой тонких изящных рук.
Скорей бы.
Боги, скорей бы!
И решение идти в Муспельхейм, принятое накануне, окончательно превращается в уверенность. В мире, где каждый прожитый день полон смертельных схваток, рано или поздно судьба настигнет его, откроет дорогу к брату.
Главное, чтобы ни о чем не заподозрил Один. Не сумел остановить. К счастью, среди придворных есть верные Тору люди, готовые как можно дольше держать царя в неведении. И единственная ошибка, которую допускает Тор – заходит к друзьям попрощаться.
“Ты никуда без нас не пойдешь!” – невысокая, крепкая Сиф упирается руками в бедра, точно торговка на Нижнем рынке. Только фартука и корзинки не хватает. Тор переводит взгляд на остальных и на лицах друзей видит то же упрямое выражение.
Вольштагг согласно мычит в усы.
Вся поза Фандралла излучает глубочайшее возмущение от одной лишь мысли, что друг собирался отправиться в огненный ад в одиночку.