А Тор словно издевается над ним, спорит с Одином.
- Ты не можешь так поступить! Он же твой сын! Смилуйся, отец!
Проклятый лицемер! Как будто тебе не наплевать! Как будто после всего – тебе не наплевать!!!
И Локи не выдерживает.
Одним рывком раздирает кожаный нагрудник, срывает с шеи тонкую цепочку и швыряет на пол медальон, который – боги знают зачем – носил все эти годы.
Тор осекается на полуслове, замолкает. Смотрит не верящим взглядом. И глядя ему прямо в глаза, Локи опускает ногу на серебряную крышку.
Больно так, словно тело пронзили мечом. Но Локи продолжает смотреть в глаза брата, от души делясь с ним этой болью.
- Трус! Ненавижу тебя!! Ненавижу!!!!! – слова срываются с губ прежде, чем Локи успевает сам себя остановить. И с плохо скрываемой радостью видит, как искажается от боли и понимания лицо Тора.
Взгляд Одина темнеет. Скипетр грохает об пол с такой силой, что напоминает раскат грома. Повинуясь взмаху руки, стража хватает цепи. Один что-то выкрикивает, и Локи снова видит, как меняется лицо Тора. На нем шок и неверие. Он бросается к золотому трону, падает на колени, но Один поворачивается к сыну спиной.
Боль в груди нарастает, становится невыносимой. Цепь натягивается, унизительно волоча за собой по мраморному полу. Маленький медальон, смятый, раздавленный, лежит на полу. И Локи кажется, будто это его сердце вырвали и бросили, раздавив, под ноги, в пыль.
И в последний миг, перед тем, как очередной рывок дергает его к выходу, Локи выбрасывает руку и зажимает в ладони покореженный кусочек металла.
Локи отнимает пальцы от виска брата, и с ужасом видит, по лицу Тора медленно катятся слезы.
- Не надо, – шепчет Локи, и Тор с недоумением смотрит на мокрые пальцы брата.
- Я спрятал его в фибуле плаща, – отворачиваясь поясняет Локи, – просто не смог… не смог выбросить. И когда мы пошли в Свартальхейм, он был со мной. После удара… я почувствовал всплеск магии, но все было как в тумане, и потом я решил, мне просто показалось. Я был уверен, что выжил благодаря тому, что наполовину йотун. Их способность к регенерации значительно превышает нашу. Но потом, когда Сурт едва не перерубил тебя пополам… когда ты умирал на моих руках… я почувствовал то же самое. Тот же короткий магический всплеск. Свести концы вместе было не так-то трудно. А зная, где именно искать, все становится еще проще.
Локи замолкает, высвобождается из рук Тора, встает и подходит к окну.
- Утром я был у Хеймдалля, – не поворачиваясь, говорит он. Покрытые мягкой зеленой тканью плечи дрожат. – Он подтвердил мои догадки. И сказал кое-что еще.
- Что? – свой собственный голос Тор не узнает. Глаза жжет, щеки мокры от слез.
- Он сказал, – Локи говорит совсем тихо и Тор подается вперед, чтобы его расслышать, – что лишь истинное чувство могло превратить медальон в оберег носящему. Наши медальоны, Тор… они защищают нас нашей любовью.
Комментарий к 14. Все устаканится, все сложится,
Судьба повозку тронет в путь,
И мы – такие невозможные –
В пути притремся как-нибудь.
Все утрясется, перемелется
У совершенно разных нас –
Ведь плюс и плюс вовек не склеятся,
А плюс и минус – в добрый час!
Мы побунтуем для приличия,
На подлость сетуя богов,
На непомерное количество
Объединивших нас врагов.
А после – стерпится и слюбится,
Оставив нас гадать вдали,
Как раньше, в серых дней распутице,
Мы друг без друга жить могли...
====== 15. ======
Его губы – мягкие, податливые. В противовес острым и ядовитым словам – сладкие, словно лесная земляника, с легким привкусом горчинки.
Его дыхание – быстрое, сбитое, с рваными всхлипами. Ломкие пальцы дрожат, он весь дрожит, всем телом вжимаясь, растворяясь в обжигающем жаре, исходящем от Тора.
Ему холодно, ему всегда холодно, но не сейчас, не теперь, когда руки Тора скользят по плечам, путаются в черных, как ночь, волосах. Тор – словно солнце – яркое, горячее, обжигающее. Плавящее тысячелетний лед холода и одиночества. В нем хочется исчезнуть, сгореть и возродиться вновь.
Он задыхается в стальных объятиях, воздух вокруг тягучий и вязкий. Его невозможно протолкнуть вдохом в грудь, его можно лишь выпить – жадным, требовательным глотком с припухших, искусанных губ. И выдохнуть обратно, тихим стоном, делясь дыханием, деля дыхание – одно на двоих.
Над Асгардом глухо ворчит гром – отдается в ушах, прокатывается дрожью, вибрацией по всему телу, подчиняя себе, завораживая.
В синих, как грозовое небо, глазах – вспышки молний. Они пронзают каждую клеточку тела, наполняют душным, жарким безумием. В этих глазах хочется утонуть, задохнуться, забыть себя и раствориться полностью, без остатка.
Все барьеры, все стены, что веками, тысячелетиями, Локи возводил вокруг себя, все маски, что вечно носил – всё рушится, падает, сгорает в огромном костре, полыхающем в груди.
Руки Тора – нежные, властные – касаются кожи, скользят вдоль плеч, ложатся на спину и прижимают, вплавляют в себя, не давая ни думать, ни дышать. От каждого прикосновения тело вспыхивает, точно факел, горячая волна топит разум, заставляя сухие, опаленные губы, как во сне, выстанывать одно слово: «еще!..еще!»
Гром гремит ближе, яростнее. В океан ударяют первые стрелы молний.
Теплые ладони ловят в плен лицо, оглаживают острые скулы, вплетаются в волосы и тянут назад, вынуждая откинуть голову, открыть беззащитную шею. Локи со стоном подчиняется, и жаркое дыхание опаляет белоснежную кожу у впадинки на горле, перемещается вверх и сменяется кусачим поцелуем, расцвечивая кровью, словно диковинным узором.
Возбуждение пронизывает каждую клеточку тела. Тор хрипло выдыхает, от близости Локи голова идет кругом. Его запах въедается в кожу, и Тор не может им надышаться, чувствуя, как от сердца по венам разбегается жидкий огонь. Глаза у Локи невозможно пьяные, черные от расширившихся до предела зрачков. Волосы завились, упали на плечи упрямыми кольцами. Пушистые ресницы слиплись стрелками и весь он сейчас такой открытый, родной и доверчивый, что в груди становится тесно – так тесно, что больно дышать.
- Тор… – имя слетает с губ почти что всхлипом, никто не узнал бы голоса Локи в этом страстном, горячем шепоте. И Тор окончательно теряет контроль, когда узкие, прохладные ладони притягивают его плечи, скользят по спине, ласково перебирают пшеничные волосы.
- Локи, родной… – в широко распахнутых глазах горят зеленые колдовские огни. Дрожащие пальцы Тора ломают застежки, в безумном, захлестывающим разум нетерпении коснуться обнаженного тела, почувствовать под пальцами гладкую, мраморную кожу. Ткань трещит, и следом за ней на Асгард обрушивается удар грома – сильный, яростный. Локи откидывается назад, кусая губы, сорвано глотая воздух приоткрытым ртом.
- То-оррр… – Локи чувствует, что захлебывается, что разум уплывает куда-то, обнажая чувства – острые, как лезвия клинков. Он не привык терять контроль, не привык доверять своим эмоциям, но сейчас все это вытеснено, вымыто из сознания руками Тора, губами Тора, телом Тора, так плотно прижатому к его телу, что кажется не понять, не отделить – где кончается один и начинается другой.
Одежда мешает. Оба срывают ее – молча, безжалостно, и Локи потрясенно выдыхает, когда между их телами не остается преград. Это – словно удар электрическим током, словно молния – почувствовать всей кожей, позволить накрыть собой, лаская и ласкаясь, отбрасывая стыд и все существующие запреты.
В окно ударяет шквалистый ветер. Гроза грохочет уже непрерывно, вспышки молний пронзают небо и, шипя, уходят глубоко в землю. Все вокруг освещено дрожащим, мерцающим белым светом, от разлитого в воздухе электричества встают дыбом короткие волоски на руках.