Угольно-черные волосы разметались на белых простынях. Локи жмурится и закусывает ладонь, до боли, до крови, в отчаянной попытке скрыть стоны наслаждения – глухие и прерывистые. Но Тор мягко целует, отводит руку от лица, зализывает рану, и от острого удовольствия Локи выгибает дугой, а с губ срывается громкий вскрик.
В ушах ревет морской прибой. Ветер гнет деревья, срывает с крыш черепицу. Молнии бьют одна за одной, накрывая Асгард огромным серебристым, светящимся куполом. А над ним, сливаясь с бушующей стихией, изумрудными волшебными всполохами разгорается, переливаясь, северное сияние.
Они так долго ждали друг друга – все эти годы, века, тысячелетия, сдерживая общую жажду, что терзала обоих. Пытались забыть, забыться, не понимая, не сознавая, что им суждено быть вместе. Что любые узы, преграды можно разбить, нужно разбить только ради того, чтобы держать в руках самое близкое и родное существо во всех девяти мирах. Что власть – это не только Асгардский трон, она тоньше, глубже. Власть – это чувствовать, как под твоей рукой пронзает тело горячая дрожь, ощущать чужие мысли и желания – как свои. Власть – это отдавать всего себя и получать обратно, целиком и без остатка, – взамен.
Нежность, удивительная, всепоглощающая, прозрачная, наполняет до краев. Они открыты друг перед другом – полностью, абсолютно. Все маски сброшены, нет просто сил, чтобы их удержать. Их души и тела распяты, обнажены. В глазах – рождаются и умирают вселенные.
Они чувствуют друг друга до последнего миллиметра кожи, в висках бьется одно на двоих желание – как можно сильнее наполниться и наполнить собой.
И, задыхаясь, теряясь, сгорая в оглушительном жаре чужого тела, Локи отчаянно просит:
- Скажи… скажи…
Ему нужно, очень важно услышать сейчас от Тора то, что он мечтал услышать всю жизнь. Что казалось невозможным с того момента, как Тор оставил его, окончательно сломленного, в том коридоре. Оставил один на один со своей болью и одиночеством.
И истерзанные, опухшие губы шепчут, молят… как заговор, как гипноз:
- Скажи!.. Скажи!
- Я люблю тебя…
И мир взрывается. Перед глазами зажигаются и гаснут огни. Тело выгибается в сильных руках, почти переламывая позвоночник. Внутри все сжимается, будто огромная океанская волна с разрушительной силой омывает сердце, унося с собой застарелые боль и отчаяние. И, отхлынув, оставляет его на песке – счастливого, обессиленного, наполненного мягким теплом и светом.
Наполненного любовью.
Над Асгардом проносятся рваные тучи. Гроза ушла за океан, и гром тихо ворчит издалека, глухо и удовлетворенно. Воздух напоен прохладой и ароматом свежести. В блестящих лужах отражаются быстро уплывающие на запад облака. На пропитанном влагой песке в беспорядке валяются обломки веток, листья и мелкий мусор.
Настежь открыто окно. На стенах горят факелы. Легкий ветер, проникая в комнату, играет с пламенем, словно шаловливый котенок – то прибивает лапкой, то отскакивает, позволяя вновь разгореться.
Вечерняя прохлада омывает разгоряченные тела, и Тор, как в далеком детстве, накидывает на Локи одеяло, оставляя себе лишь один уголок.
Оба молчат. Слова кажутся лишними, пустыми. Они не способны вместить в себя то чувство, что поселилось в груди – теплое, светлое счастье, хрупкое и драгоценное. Самое дорогое, что было и будет в их жизни.
Тонкие длинные пальцы Локи нежно вплетаются в пшеничные пряди, подтягивают к лицу, осторожно гладят. Тор улыбается и целует младшего в нос. Ловит ответную улыбку и крепче сжимает объятия. Влажные кудри Локи разметались по подушке. Тор тихонько фыркает, зарываясь в них лицом, вдыхает сводящий с ума запах свежести и металла – отныне их общий запах. Закрывает глаза.
Неудержимая сонливость овладевает всем его существом. Он чувствует прохладное тело в своих руках. Чувствует, как, приподнявшись на локте, Локи медленно и нежно гладит его лицо: откидывает со лба волосы, проводит гибкими пальцами по бровям, спускается на переносицу, плавно очерчивает крылья носа. Касается губ.
Сон одолевает громовержца все сильнее. В голове мелькает какое-то смутное воспоминание… предостережение… что-то, касательно того, что, кажется, брился он совсем недавно, с утра…а Локи смотрит… но, собственно, почему он не может смотреть? И причем здесь бритье?
Прохладные пальцы обводят линию губ и замирают. Весь Локи замирает. И Тор уже почти готов проснуться, но рука брата снова возобновляет движение, мягко скользя по щеке к влажному от пота виску…
И Тор проваливается в сон…
====== 16. ======
Он никогда не думал, что может быть так тепло. Тепло настолько, что кажется, будто внутри ярким и ровным светом горит маленькое солнце.
Только сейчас Локи понимает, как долго терзал его холод. Йотунхейм был не просто его родиной. Йотунхейм стал его сутью – безжалостный ледяной мир, ощетинившийся острыми пиками скал, полный коварных метелей и прозрачного, бездушного льда…
И лед все еще там, внутри. Локи чувствует его, свое второе «я». Оно никуда не делось, от него невозможно так быстро избавиться. И все же ровный жар маленького солнца понемногу отгоняет холод, растворяет мрак, и впервые за долгие-долгие годы Локи чувствует, как по телу расползается тепло. Чувствует, и благодарно прижимается, приникает к его источнику, прозрачной нежностью платя за живительный свет.
Закусив губу, Локи любуется братом. Осторожно отводит со лба непослушную прядь. Кончиками пальцев касается бровей и тонкой морщинки, прорезавшей переносицу. Морщинка становится глубже, если Тор хмурится, но сейчас его лицо расслаблено и безмятежно, на губах легкая улыбка. Голубые глаза лучатся теплым светом, и руки брата, как в детстве, притягивают к себе, до ушей укутывая мягким одеялом. От этого простого жеста больно дышать. А Тор приподнимается и смешно целует Локи в нос, даже не подозревая, какую бурю вызывает этим в душе младшего брата.
Глаза Тора понемногу закрываются. И, нежно водя пальцами по такому родному лицу, Локи с горечью думает, сколько времени они потеряли. Сколько боли причинили друг другу.
И сколько еще причинят.
Ведь невозможно изменить свою суть, и один из них навсегда останется изворотливым Богом обмана, а другой – прямодушным сыном Одина. И судьба, которая и раньше не особо спрашивала их мнения, вряд ли спросит его и теперь, без сомнений и сожалений попытавшись развести по разные стороны баррикад.
Прошлое невозможно переписать… Рано или поздно придется отвечать – за неверные решения, за опасные союзы, за безумные сделки и неоплаченные счета. Локи не хочет даже думать, сколько в его жизни накопилось таких счетов.
Ему до сих пор еще сложно поверить. Слишком долго он был один. Слишком привык к ледяному монстру внутри. Слишком долго считал, что такого, как он – невозможно любить.
Локи не привык доверять никому, но сейчас… Сейчас ему отчаянно хочется поверить Тору.
Глупому-глупому старшему брату, когда-то пообещавшему всегда любить и быть рядом.
Локи прижимается щекой к теплому плечу. Пальцы медленно скользят по лицу. Обводят линию губ.
Замирают.
На загоревшей коже, повторяя изгиб рта, пунктиром отпечатались шрамы. Маленькие точки, едва заметные глазу, но вполне ощутимые на ощупь.
Сердце пропускает удар.
Откуда?
Локи хмурится. Зеленым светом вспыхивают глаза.
Однажды он уже про такое слышал. Слышал, но не придал значения, сочтя пустой угрозой разъяренного Всеотца. Даже для Одина это было бы уже слишком. Тот суд и так больше походил на фарс. И когда на следующий день эйнхерии не пришли за ним, Локи только уверился в мысли, что Всеотец одумался.