– А у меня рабочий день ненормированный, – огрызнулся Козлов, демонстративно не замечая ее улыбки.
Расписался в карточке за сданные книги. Та женщина, которая сегодня занимала его место, тоже уходила. У нее была всего одна книга – «Древние цивилизации». Учительница, наверное. Козлов скользнул по ней неприязненным взглядом и вышел. Он не любил людей, причинявших ему неудобства.
День был теплый и солнечный, но Козлов этого будто не замечал. Хмурился, медленно бредя по улице, и знал, что улучшение не наступит. Так и будет до самого вечера, а завтра все повторится снова.
– Я вас чем-то обидела?
Он вздрогнул от неожиданности и обернулся. Его догнала та самая женщина. Он не знал, что ей ответить.
– Вы так посмотрели на меня…
– Когда? – спросил отрывисто Козлов.
– Там, в библиотеке.
– Никак я на вас не смотрел.
– Смотрели, я же видела.
– Даже если и смотрел! – взорвался неожиданно Козлов.
Женщина вздрогнула и, замедлив шаг, смогла только произнести негромко:
– Извините.
Он, конечно, погорячился, и теперь ему стало еще хуже, чем было минуту назад.
– Я не хотел вас обидеть, – сказал Козлов примирительно.
Лицо женщины порозовело. Им обоим было сейчас неловко.
– Вы в школе работаете? – спросил Козлов, стараясь разрядить обстановку.
– В школе? – удивилась женщина. – Почему вы так подумали?
– А вы книгу читали в библиотеке – «Древние цивилизации».
– А, вот вы о чем, – женщина засмеялась, еще больше порозовев. – Нет, это совсем с другим связано. – Она замялась, будто не зная, может ли сказать об этом собеседнику. – Один журнал викторину проводит по истории. И там вопрос такой: некий человек жил в Египте во времена фараона Джосера, и звали его Имхотеп. Он известен как архитектор и врач. Греки его знали под именем Асклепий. А вот как его называли древние римляне?
– Ну и как?
– Не знаю.
– Не нашли в книге?
– Там этого нет.
– Римляне называли его Эскулап, – сказал Козлов.
Женщина посмотрела на него недоверчиво.
– Правда?
– Конечно.
– А вы откуда знаете?
– Немного связан с Древним Римом.
– Каким образом?
– Пишу диссертацию о латыни.
Женщина неожиданно засмеялась.
– Что в этом смешного? – обиделся Козлов.
Она оборвала смех и опять покраснела.
– Смешного, конечно, ничего, – призналась она и продолжила в оправдание: – Просто мне показалось, что писать диссертацию о латыни…
Она замялась, не зная, как объяснить, и выглядела смущенной.
– В общем, об этом ведь уже столько написано, – сказала наконец осторожно. – И получается, что тема какая-то…
Опять замолчала, подыскивая слова.
– Из пальца высосана, да? – спросил грубо Козлов. – Только чтобы степень получить?
Женщина замотала головой протестующе.
– Ничего подобного! – сказал Козлов, уже заметно раздражаясь.
Он стал очень вспыльчивым в последнее время. Он замечал это за собой, отчего еще больше раздражался.
– Вас как звать, кстати?
– Вика.
– Меня – Олег. Так вот, Вика, диссертация моя посвящена проблеме взаимосвязи языков, разнесенных во времени. Язык древний и язык сегодняшний – что общего между ними и что изменилось за века.
– А зачем? – проявила осторожный интерес Вика.
– Чтобы экстраполировать это в будущее. Попытаться узнать, каким будет язык через две тысячи, через пять тысяч лет.
Вика кивнула, но ничего не сказала, хотя ей опять захотелось спросить: зачем? Козлов это заметил и помрачнел еще больше.
В последнее время Козлова очень раздражало, когда его перебивали вопросами. Казалось, что между ним и окружающими его людьми возникла прозрачная стена. Они друг друга видят, но услышать собеседника удается не всегда.
Что-то, наверное, отразилось на лице Козлова, какая-то мучительная для него мысль, и Вика, заметив это, неожиданно взяла его за руку, сказала негромко, почти шепотом:
– Давайте посидим в кафе.
Козлов поднял голову и обнаружил, что они стоят возле сквера, а рядом под деревьями – столики летнего кафе. Хотел отказаться, но почему-то промолчал и двинулся за Викой. Она будто чувствовала за собой вину и хотела ее загладить – угостить странного молодого человека кофе.
За столиком они оказались вдвоем. Козлов хмуро рассматривал проносящиеся за редкими деревьями автомобили. Вика сделала вид, что не замечает его угрюмости.
– Я люблю это время года, – сказала она почти мечтательно. – Когда уже по-настоящему тепло, но еще не жарко и все лето впереди.
– Да, – поддержал беседу Козлов.
– Зимой я устаю почему-то. На меня серость неба давит, и настроения никакого. Летом мне лучше. А вам?