— Потому что не хотел, — отрезал Локи, заключив меня в объятия. — И не хочу.
Заморосил дождь, наполняя все вокруг легким, шуршащим звуком. Океан потихоньку стал успокаиваться. У меня даже возникла догадка, что виной шторму было Божество, крепко обнимавшее меня. Но вслух я не говорила ничего. Мы так и стояли, обнявшись и намокая под мелкими каплями дождя.
— Убедил, — констатировала я. Локи лишь снисходительно хмыкнул.
— Я узнал, как Танос натравливает на тебя твое правительство во сне, — сменив тему, сказал Локи.
— Серьезно? И как же? — я с любопытством посмотрела ему в лицо.
— Не станем вдаваться в подробности, тебе их знать ни к чему, —небрежно проговорил он. Я же скорчила недовольную рожу. — Мы можем уйти практически бесследно. Это даст нам еще какое-то время.
— Локи… — я с осторожностью стала подбирать слова. В моей голове давно засело одно желание, не исполнив которое я не хотела покидать свой мир.
— Мне не нравится то, как ты смотришь на меня, — нахмурившись, произнес трикстер. — Давай, женщина, говори, что у тебя на уме? Или что там у тебя вместо него…
— Я должна увидеть братьев, — умоляющим голосом воскликнула я, пропуская его колкость мимо ушей. — Мне надо убедиться, что они живы. Я должна увидеть Хиланена.
Локи медленно закатил глаза.
— Зачем тебе с ними видеться? — немного поразмыслив, спросил он. — Я не верю, что ты настолько благородна, что просто хочешь убедиться, что они живы.
— Врать бесполезно, я и забыла, — улыбнулась я. Хотя убедиться в безопасности моих друзей было бы для меня большим счастьем. — Я хочу узнать свое истинное имя.
— Это слишком опасно, — он отрицательно помотал головой.
— Локи, — тихо проговорила я. — Это был не вопрос.
Триктер тяжело вздохнул и замолчал аж на несколько минут. Я не стала прерывать тишину, похоже, сейчас он принимает важные для меня решения. Но, что бы он не решил, я все равно наведаюсь в монастырь.
— Хорошо, — резко выдохнул он. — Но при условии, что ты отдашь кольцо мне.
— С чего это?! — возмутилась я.
— Потому что у Таноса есть артефакт, для которого твое кольцо — своего рода маячок, — раздраженно объяснил Локи. — Я смогу сокрыть его от этого артефакта, а ты — нет.
— Я его потом увижу? — нехотя стягивая с пальца фамильную драгоценность, я зажала ее в руке, не спеша отдавать ее трикстеру.
— Ты мне доверяешь? — улыбнувшись, спросил Локи.
— Издеваешься?! — я приподняла брови. — Я тебя ненавижу! — после этих слов я положила кольцо в протянутую ладонь Бога Лжи.
— Ты врешь, Тули, — озорно усмехнулся Локи. — Мы оба знам, что ты влюблена в меня!
— Вот теперь точно ненавижу! — я ткнула пальцем в его грудь, а он, перехватив мою руку, притянул меня к себе и быстро поцеловал в уголок губ.
— Смотри на своих монахов быстрее, смертная, и возвращайся сюда, — негромко сказал он и отпустил мою руку.
***
Пробираться к монастырю было бы слишком опасно. По словам Локи, Танос и парламент не заметят меня без кольца. Но я решила все-таки не рисковать и направилась прямо к катакомбам. Да, монахи туда не суются, но на самом деле, ничего страшного там нет.
Образовав на кончиках пальцев маленький огонек, я шла по длинным коридорам, освещая себе путь. Если здесь с такой легкостью горел огонь, значит, воздух гуляет по помещению навылет. Я подозревала, где может быть проход из катакомб к кельям. И какова же была радость, когда мои догадки оказались правдой! Блуждая по бесконечным коридорам около двадцати минут, я вышла к настолько маленькому проходу, что по нему можно было только проползти, полностью прижавшись к каменному полу. На мгновение меня стали одолевать сомнения, но, когда я подобралась к тупику и надавила на деревянную стену, что образовалась передо мной, сомнения исчезли: дерево вдавилось внутрь, открыв проход в самую дальнюю келью братства.
— Фьюри бы оценил! — едва слышно усмехнулась я.
— Кто здесь? — раздался знакомый голос.
— Нахда! — я вылезла из-за старого шкафа и тут же кинулась к седому монаху. Он непонимающе смотрел в мое лицо, но затем в его блеклых серых глазах словно возникло озарение.
— Ты пришла! — голос старика в восторге срывался на дрожь. — Надо сказать остальным! — он выпустил меня из объятий и высунул голову в коридор. — Хува! Хиланен! Зовите остальных, она пришла!
Меня переполняла радость от того, что я сейчас увижу своих братьев и сестер. Нахда жив. Хиланен тоже. Похоже, что и в моей жизни может быть хоть что-то радостное!
Дверь скрипнула, и в келью вошли пятеро: трое братьев и две сестры. Полноватый и неуклюжий Хува, укрывший свои черные волосы капюшоном, Виисас, с недоверием смотревший на меня своими черными глазами, и Хиланен. Он совсем не изменился, абсолютно такой же, каким я видела его во сне. Светлые вьющиеся волосы были растрепаны, а голубые глаза смотрели на меня, словно воочию увидели Высшего Духа. Девушек я не знала, но раз им доверяют мои друзья…
— Хиланен! — я кинулась к собрату, всем телом прижимаясь к старому другу. Он, медленно положил на мои плечи руки.
— Ты жив, — пробормотала я, скорее, себе самой, чем кому-то другому. — Вы все живы… — Я оторвалась от монаха и посмотрела в его глаза.
Светловолосый монах смотрел на меня сверху вниз немигающим взглядом. Со стороны могло показаться, что он шокирован. Может, так оно и есть. Я не знаю, что здесь происходило после моей ссылки. Возможно, правительство могло настроить монахов против меня, но мои друзья меня не предадут. В их верности я абсолютно уверена.
— Докажи, — голос Хиланена разрезал повисшую в келье тишину.
— Что докажи? — не поняла я.
— Я хочу быть уверен, что это ты, — твердо проговорил монах. Остальные с недоверием стояли около дверей. — Докажи, что ты наша сестра.
Мне не понравился тот тон, с которым он говорил. Его голос был, как холодная сталь. Неверно, ему пришлось нелегко после того, как он помогал мне. Им всем пришлось несладко…
Я повернулась спиной к монахам и стянула грязную белую футболку, оставшись в одном белье по пояс и обнажив татуировки, которые наносили всем служителям монастыря. За моей спиной послышались восхищенные возгласы. Вообще, обнажение любой части тела, кроме ступней, ладоней и, естественно, головы и шеи, считалось в монастыре абсолютным грехом. Только Хиланен имел право меня увидеть в таком виде. И то после церемонии бракосочетания. Я почувствовала его пальцы на своей спине, повторяющие изгибы узора и перестала дышать…
— Оденься, — тихо проговорил он. Я поспешно натянула футболку и обернулась к монахам, но комнате стояли только Хиланен и Хува.
Внезапно дверь резко распахнулась, и в келью ворвались стражи парламента. Я в недоумении замерла, не в силах даже пошевелиться, а они грубо схватили меня и повалили на каменный пол.
— Это точно она, мы видели линии, — услышала я Хиланена.
Меня подняли и повели прочь из кельи. Я обернулась, чтобы взглянуть в лицо Хиланена, и смотрела на него, пока он не скрылся из виду…
Они предали меня.
Он предал меня.
Я не понимаю! Хиланен скорее будет терпеть все самые ужасные и нечеловеческие пытки, чем выдаст своего собрата, свою сестру. Свою невесту, что так и не смогла достаточно полюбить его. Он бы выдержал все. Но не выдал бы меня.
Я не сопротивлялась. Не пыталась никого поджечь… После такого предательства все стало казаться настолько чудовищно-циничным… Пусть меня убьет парламент, хоть мучиться не буду.
В памяти всплывал каждый поворот, который мы огибали. Я знала, куда меня ведут. На центральную площадь монастыря. В лучшие, спокойные времена, я, вместе с другими монахами, слушала там проповеди верховного жреца и возносила благодарственные молитвы Высшим Духам, прося у них сил вынести все, что ждет меня впереди. Наверно, они от меня отвернулись.
Мягкий лунный свет освещал площадь, на которой собрались, как мне показалось, абсолютно все служители. Посередине стоял один из представителей парламента. Седой старик со сморщенным лицом и острым носом, задрапированный в дорогие ярко-красные одежды, а рядом с ним — ненавистный мне пристав. Мое сердце сковала лютая ненависть при воспоминаниях, как он пришел один раз ко мне в камеру и попытался меня избить. Тогда-то я и показала впервые свою силу. И поплатилась за это. Наверняка, меня сейчас передадут в его грязные лапы…