— Ты с подарком! Наконец-то решил стать хорошим папочкой? — Хель заглянула за мое плечо, показывая неподдельный детский интерес.
— Перестань, Хель, — после моих слов она изобразила страшно расстроенное лицо, а затем, вздернув острый носик и расправив складки на полупрозрачном платье, она заговорила уже серьезным тоном:
— Мунин прилетал ко мне. Он сообщил о воле Одина. Славная птичка, как и его напарник. Неужели ты до сих пор подчиняешься приказам дедушки? Прости, папа, но ты — неудачник.
Я усмехнулся, уловив знакомые нотки в голосе дочери. Даже мне было удивительно, как она похожа на меня. И это как раз пугало больше всего. Зная себя, даже страшно подумать, какие условия она выдвинет, чтобы отдать мне смертную обратно.
Тули вышла из-за моей спины и исподлобья взглянула на Хель. Я чувствовал, как колотится сердце девчонки, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди. Боится. Это хорошо. Не стоит недооценивать мою дочь.
— Может, все-таки подаришь ее мне, она такая красивая! Давно у меня не было детей огненных гигантов, — Хель протянула к ней руку, а смертная, словно завороженная, потянулась в царице мертвого мира. Я сразу же перехватил руку девчонки, прижав телом к себе. — О, какая прелесть! Так это твоя очередная забава! Почему ты тогда жадничаешь? Ты никогда не жалел для меня своих женщин. Или здесь что-то большее, чем выгода и «игры с жертвой»? — Хель прищурилась одной половиной лица и с издевкой произнесла. — Она что, дорога тебе?
— Она моя, и ты не посмеешь прикасаться к ней своими смертоносными пальчиками, а не то, клянусь всеми девятью мирами, я разнесу твой «кукольный домик мертвых» в пух и прах и отдам Таносу на съедение каждую душонку, которая тебя так забавляет! А ты будешь веками искать себе новое пристанище, — прошипел я, поравнявшись с ней и заглядывая в ее жуткое и одновременно прекрасное лицо.
Она прищурилась, чуть склонив голову набок, словно оценивая, представляю ли я для нее реальную угрозу, и, вздохнув, повернулась к нам спиной. О, да, милая! Ты прекрасно знаешь, на что я способен и злить меня не стоит. Как и посягать на то, что мне дорого. Я все еще сжимал в руках Тули, которая, к моему счастью, похоже, проглотила свой острый язычок.
— Пусть идет за мной, — наконец, Хель стала уходить, а туман, который окутывал все в этом мире, начал постепенно сгущаться за ее спиной.
Смертная, словно очнувшись, часто задышала и с ужасом подняла на меня глаза.
— Она не вернет! — затараторила девчонка. — Она не отдаст! Она… Ты же сам понимаешь! Ты ничего не сможешь сделать! И не смей мне говорить, что ты знаешь, как договориться с ней! Только не лги мне! Она не отдаст меня! — с последней фразой смертная всхлипнула и уткнулась носом мне в грудь. Несчастное создание.
Я крепко обнял ее, не произнося ни слова, а затем, взяв за плечи, наклонился и заглянул в ее теплые темно-карие глаза, полные безграничного отчаяния.
— Я вернусь за тобой, — спокойно произнес я. — И я пойду на все, чтобы тебя вернуть.
Без особого труда я бы мог внушить ей абсолютную уверенность в моих словах. Смертная тогда бы вмиг успокоилась и храбро пошла бы во мрак тумана, вслед за Хель, выполнять свою миссию хранителя камня. Но она попросила меня не лгать.
Мне и самому хотелось бы верить в свои слова.
Тули не плакала. Она только шмыгнула носом, стараясь прогнать слезы, и покорно приняла кольцо из моих рук. Привстав на носочки, она обвила мою шею руками и поцеловала меня в мочку уха, а затем повернулась и ушла за моей дочерью. Не обернувшись ни разу.
Вот и умница.
POV Тули.
Я ступала по высохшей земле, и каждый шаг сопровождался неприятным хрустом упавших веток и сухих листьев. Такой неуместный и раздражающий звук на фоне глухой тишины. Удивительно, но, войдя в объятия плотного тумана, мне стало немного легче. Дыхание успокоилось, паника отступила, мысли в голове стали ясными и понятными, сердце…
Сердце не билось.
Я положила ладонь туда, где оно находится, но не почувствовала абсолютно ничего. Но это не вызвало во мне никаких эмоций. Все, чего мне хотелось сейчас — не покинуть это место, а найти Хель в этом душном тумане. Зачем? Я и сама не знала. Но должна же я куда-то идти? Хоть к какой-то цели?
Туман настолько сгустился, что мне захотелось отодвинуть его пелену руками, что я и поспешила сделать. Естественно, ничего не произошло. Почему-то меня это возмутило до глубины души! На фоне образовавшейся эмоциональной пустоты вдруг появилась злость. Жгучая, бешенная… Неукротимая злость, из-за которой я просто начала задыхаться. Проклятье! Этот паршивый туман просто выводит из себя!
Набрав побольше воздуха в легкие, я закричала, что было мочи, и тут же вся туманная завеса вихрем закружилась вокруг меня, заставив растрепаться волосы, затем поднялась вверх и невесомым дождем обрушилась с неба на землю.
Стараясь отдышаться после своего вольного порыва, я огляделась. Голые деревья, переплетаясь сухими ветками друг с другом, образовывали некое подобие того финского леса, где я недавно была. Но только так бы выглядел этот лес, если бы из него высосали всю жизнь. Кроме абсолютно безжизненной природы вокруг, сильно угнетало полное отсутствие какого-либо светила в небе. Ни луны, ни солнца, ни какого-либо другого достаточно яркого объекта в небе. Просто голая серая пустота.
Я вышла на небольшую тропинку и, зашагав по ней, лениво подумала, что не хочу находиться в этом лесу. Если весь этот мир такой, то он точно отвратителен. Вся эта мертвая природа вгоняла в такую тоску… Только никак не могу вспомнить, о чем же я тоскую?
Щемящее чувство, рвущее на куски то самое сердце, которое теперь не издает ни звука, засело внутри меня и стало противно взращивать во мне свои корни. Я, словно одно из этих гнилых и бездушных деревьев…
Остановившись на секунду и всмотревшись внимательнее в один из стволов, меня охватила паника. В сухом рисунке коры я отчетливо различила черты человеческого лица. Затем очертания женского тела, длинные руки, раскинувшиеся в разные стороны…
Стало так жутко, что единственное, что пришло в голову, чтобы не стать таким же вросшим в свое собственное отчаяние растением, — бежать. Бежать так далеко и так быстро, как только это возможно.
Ноги несли меня по тропинке к просвету, редеющему за размашистыми ветвями этих ужасающих деревьев. Я обернулась, но, тут же врезавшись в чью-то спину, упала.
Высокий мужчина, с выражением абсолютной безысходности в глазах, он с безразличием посмотрел на меня, протянул мне руку и помог подняться с земли. Он грустно улыбнулся, показав некогда, наверно, задорные ямочки на щеках, и пригладил непослушные светлые волосы. Мужчина потянул меня за руку, и я, не сопротивляясь, пошла за ним.
— Простите, но… — мой голос показался мне настолько чужим, что сразу захотелось замолчать. Но мужчина уже повернул ко мне голову, — куда мы идем? — закончила я свой вопрос.
— К морю, — тихо ответил он. Какой знакомый голос…
К морю. Это хорошо. Я люблю море. Почему я люблю море? Кто я?
Я почувствовала легкое головокружение, а уши заложило противным жужжащим звуком. Посчитав это наваждением, я зажмурилась и помотала головой. Открыв глаза, я с удивлением обнаружила, что пейзаж изменился. Мы шли по серому песчаному пляжу, распростершемуся длинной косой в обе стороны. А перед нами шумело штормящее море. Облака стального цвета застыли, окрашивая водную гладь в этот уже привычный серый цвет. Где я видела море в последний раз?
Кто я?
Мужчина сел на песок и притянул меня за руку к себе. Я, не сопротивляясь, присела рядом, притянула ноги и обняла их руками. Сомнений не было, за линией горизонта никто не появится, но почему-то хотелось смотреть на него, не отрываясь… Я помню, где-то уже видела неспокойное море. Только где?
Кто я?
Мужчина дружески приобнял меня за плечо, а я положила свою голову ему на предплечье. Я никуда отсюда не денусь. Я останусь здесь навсегда. За мной никто не придет.