Отбросив все сомнения, я снова зашла в маленькую комнатку. Так хотелось ощутить жар на кончиках своих пальцев…
– Что ты делаешь? – раздался голос Локи позади меня. Но я не ответила. Я уже полностью была поглощена красотой пляшущего огня. Протянув руку и подставив ладонь под пламя, я опустила ее ниже, прямо на горящее масло. А затем просто погрузила руку в него.
– Локи, – позвала я, обернувшись. – У вас ведь не используются никакие интерпретации лампад или памятного огня, не так ли? Зачем здесь гореть огню? – я не смогла сдержать улыбку.
– Абсолютно незачем! – удивленно вскинув брови, ответил трикстер и улыбнулся вместе со мной. – Ты ведь сейчас обрадуешь меня?
Я молча подняла из горящего масла тяжелую перчатку из золотого металла, которую нащупала прямо на дне чаши. Локи сразу же подошел ко мне, и быстро поцеловав, проговорил, глядя на наш трофей.
– Умница.
Теперь оставалась самая сложная часть плана. Перчатка Бесконечности у нас, и друзья мои решили отправиться к Одину, чтобы уличить Всеотца во лжи и заставить держать ответ, настоящая ли она или нет. Хотя на этот счет у меня сомнений не было. Я нутром чувствовала, что она настоящая.
Когда я и два брата подошли к покоям Всеотца, мы с удивлением обнаружили отсутствие охраны у входа. Тор решительно схватился за кольцо двери и толкнул ее, заходя во внутрь.
– Я догадывался, что рано или поздно вы узнаете о ней, – раздался властный, но немного усталый голос царя. Он стоял лицом к окну, в полумраке золотого убранства своих покоев. Когда Всеотец обернулся, то взгляд его тут же упал на меня. Захотелось спрятаться за спину Локи, лишь бы не ощущать тяжесть его взгляда, но это было бы настоящим ребячеством.
– Пламя Муспельхейма было защитой от тебя, Локи, – проговорил царь, все так же глядя почему-то на меня. – Но я и не подумал, что ты захочешь прибегнуть к посторонней помощи.
– Отец, он не заинтересован использовать Перчатку в личных целях! – начал говорить Тор своим раскатистым басом. – Он не задумал ничего плохого! Он просто хочет защитить тех, кого любит! Он не может использовать ее! Это пророчество Скульд.
Брови Всеотца удивленно взметнулись вверх. Наконец, он перевел взгляд на младшего сына. Локи смотрел на царя, слегка прищурившись, а его губы растянулись в кривой усмешке. Похоже, трикстера порадовало то, как был удивлен Один.
– Что, отец, думал, что у меня на уме только порабощение миров? – вкрадчиво спросил Локи. – Не приходило в голову, что и у меня может быть что-то дорогое сердцу?
– Со дня смерти Фригги думал, что не может, – ответил Один. – Но сейчас понимаю, насколько ты дорожишь своими сокровищами, – он снова перевел на меня взгляд. Я шумно сглотнула.
– Отец, прошу, разреши нам использовать Перчатку против Таноса! Мы сможем ему противостоять! – с жаром выпалил Тор.
– Глупцы! – воскликнул Один. – И кто же возьмет на себя эту ношу?!
– Я возьму! Скульд сказала… – ответил было Тор, но Локи его перебил.
– Она не говорила ничего о тебе.
– Что? – с недоумением спросил Громовержец. – Но ты же сам сказал мне, что Перчаткой может воспользоваться только наследник Асгарда!
– Я соврал.
– Соврал?!
– Да, Тор! Соврал! Ты что, удивлен?! – с раздражением ответил трикстер. – Использовать Перчатку тебе, так же опасно, как и мне…
– И когда ты собирался рассказать мне об этом?! – с презрением закричал Громовержец.
– Да никогда! Я не собирался говорить тебе об этом! – Локи уже не на шутку разозлился. – Но когда ты сказал, что отказался от престола…
В моей голове окончательно все запуталось. Если Локи хотел, чтобы Тор, надев перчатку обезумел или чего еще похуже, то тогда бы одним претендентом на трон стало бы меньше. А именно – основным претендентом. Но Локи же сам сказал, что Один не посадит на трон Йотуна! Что за неразбериха? Какая выгода в избавлении основного наследника Асгарда? Похоже, Бог Обмана снова что-то не договаривает.
– Прекратите! – громогласно воскликнул Один. – Я только возрадовался, что мои сыновья, наконец, смогли найти общий язык после всех событий! Объединиться ради общего блага, перед лицом опасности! А вы собачитесь, как Мидгардские правители! Ты хотел обмануть его, но нашел в себе силы не делать этого, – Всеотец указал пальцем на младшего сына. – А ты найди в себе силы простить его и думать о том, как мы будем противостоять Таносу!
Я замерла, словно боялась, что сказанные им слова только что послышались мне.
– Да, – Один умерил тон. – Вы правы, сыновья мои. Мы ничего не добьемся, отсиживаясь по углам галактики. Надо дать отпор врагу.
Внутри меня все возликовало. Я даже не думала, что все обернется настолько удачно, но тогда я и представить себе не могла, насколько же поторопилась радоваться…
***
С момента моего возвращения из Хельхейма прошло три недели. Нападений, убийств, посягательств на чужие жизни во сне не было. Со стороны казалось, что вся эта угроза Таноса просто нам привиделась. Но Всеотец все равно продолжал проводить усиленные тренировки своего гарнизона, на случай, если Асам понадобится защищать свой мир. Так же, он открывал сыновьям секреты силы эфира, но практиковаться с ним самим настрого запрещал. Локи изучал возможности тессеракта и Камня Разума, заставляя меня время от времени практиковаться со своим Камнем. Но вопрос, который мучил всех, так и остался повисшим в воздухе. Надевать Перчатку Бесконечности не решался никто. Видимо, в словах Скульд Асы не сомневались. Я же не понимала, почему тогда Один сам не наденет Перчатку?
Вся наша решимость превратилась в такую же отсидку, только во дворце Асгарда. Тор по утрам уходил тренироваться воинскому искусству, пока его отец не пригласит к себе изучать нюансы использования эфира. Меня тоже не оставили без дела, заставив в обязательном порядке посещать утренние тренировки. Признаться, я была, мягко говоря, не в восторге. Но, как оказалось, Вольштагг и Фандрал были прекрасными наставниками. И, вскоре, я могла обороняться одноручным мечем, прикрываясь щитом. До победы, конечно, было далеко, но я ловко научилась использовать свое умение уклоняться от атак, а также атаковать самой, когда противник немного вымотается от моих уклонений. Правда, после таких тренировок, я приходила в отведенные мне покои и проваливалась в глубокий сон, упав на кровать в чем была. А на обеде могла помериться аппетитом даже с Вольштаггом, так меня выматывали бесконечные занятия.
Локи был сосредоточен и зол. Это было заметно по его поведению. Я боялась слово ему сказать, не то что попытаться обнять… Он настолько погрузился во всю эту бестолковую суматоху, что когда я от усталости перенесла нас из его покоев в тронный зал недостаточно быстро, то Локи просто-напросто наорал на меня. Словно на нерадивую девку. Естественно, моя реакция не заставила себя долго ждать – я разревелась…
– Тули, – выдохнув, проговорил Локи.
Я не ответила, а только закрывала лицо руками. Мне не хотелось, чтобы он видел, как я плачу. Я вообще не любитель это делать на людях, но в последнее время, только публичными рыданиями и занимаюсь.
– Тули, – с сожалением в голосе повторил трикстер. – Тули, я… – начал было он, но слова извинений так и застряли в его горле. Глупо было рассчитывать на его извинения. Такие, как он – не извиняются. Даже если очень сильно любят.
Локи потянул ко мне руки, видимо, чтобы обнять, но думаю, что сумел схватить только пустоту. Я исчезла из тронного зала быстрее, чем за долю секунды.
Под моими ногами струились длинные разноцветные сияющие нити – Биврест. Еще не осознав толком ту мысль, которая внезапно пришла мне в голову, ноги уже несли меня к золотому куполу. Мы не сможем использовать Перчатку. Один не будет рисковать ни своим родным сыном, ни приемным. Другим он это не доверит. Сам он тоже не решается ее использовать по какой-то неведомой мне причине. Да, Перчатка – наш козырь, но мы в полном тупике. Мы даже не знаем, как воспользоваться козырем, избежав жертв. А если кто-то из Богов сойдет с ума, то еще не известно, возможно Асгард придется спасать еще и от него…