— Прости, брат, я так хочу есть, — мне стало стыдно перед ним. Хиланен присел рядом со мной и взял меня за свободную руку. Вторая бодро орудовала ложкой.
— Все в порядке, Тули, ешь, я не голоден, — он улыбнулся, показав ямочки на щеках. Я с благодарностью посмотрела на него и улыбнулась в ответ. Но Хиланен вдруг положил свою ладонь мне на затылок и, приблизившись, потянулся, чтобы поцеловать меня… Мне пришлось отстраниться.
— Хиланен, нет. Я… — я опустила голову, не в силах видеть его расстроенные глаза из-за моего отказа. Какие у него горячие руки…
— Ты моя невеста, ты помнишь? — с упреком сказал он.
— Не думаю, что обязательства имеют силу, я не могу больше зваться монахом…
— Это верно, — вздохнул он и отпустил мою руку. Он не может знать о нас с Локи. Или может? Я уже ни в чем не могу быть уверена.
— Мне, наверно, все-таки лучше уйти, — я привстала, но брат потянул меня за руку, и я снова опустилась на кушетку. Он долго смотрел на меня. Его голубые глаза были темны от противоречивости тех чувств, которые бушевали внутри него.
— Я не хочу делать тебе больно, — прошептала я, глядя в его глаза.
— И не делай, — ответил он шепотом. — Ты не будешь мне говорить, кто он, а я буду вести себя сдержанно.
— Спасибо, — только и могла вымолвить я, осознавая, насколько тяжело ему вообще видеть меня… — Я очень ценю твою помощь!
— О, смотри, еще не передумай, а то влюбишься в меня! — усмехнулся он, больно щелкнув меня по носу. Я тут же схватилась за нос и тихо рассмеялась в ответ. — Пришла пора свергнуть парламент и этого их нового…
— Не спеши, — я перебила брата. — Парламент будет свергнут, но сначала, мне нужно то, что может стереть все миры в порошок. И эта вещь находится у Таноса, который так мило спелся с нашим правительством.
— Что это? — лицо Хиланена стало серьезным. — Ты снова хочешь что-то украсть?
— Да. Я хочу украсть Перчатку Бесконечности.
========== Глава 27. Путешествие. ==========
Как вредим мы себе сами, враг вредить нам не решится! (с) Шота Руставели. “Витязь в тигровой шкуре”
— У нас ничего не получится… — разочарованно бормотала я себе под нос, наблюдая из окна кельи за тем, как Хиланен договаривается о чем-то с одной из жриц. Танти — она была одной из самых молодых девушек, которых повысили до статуса жрицы. Я была первой монахиней, кому она собственноручно вгоняла под кожу краску. Мы с ней пересеклись лишь раз, накануне смерти моих родителей. И теперь в моей голове не укладывалось, что Танти, после моего побега, осталась на стороне тех, кто добровольно притворяется перед парламентом. То есть на моей стороне…
— У нас ничего не получится, — еще раз машинально пробормотала я. Сколько раз эта фраза уже была мною произнесена? Наверно, несколько десятков раз. Почему-то, я была уверенна, что я смогу с легкостью утащить перчатку из-под носа у Таноса, ведь кольцо я в свое время утащила прямо в день своего суда! Но как только выяснилось, что Танос на некоторое время покинул этот мир, я насторожилась. И не зря. Когда Хиланен с большим трудом узнал, куда именно Танос положил перчатку на хранение, я была уже готова отказаться от своей затеи и вернуться назад.
Но мой несостоявшийся жених сказал, что знает, кто нам поможет. И сейчас он, средь бела дня, договаривался с одной из верховных жриц о том, чтобы провести один из самых опаснейших обрядов. Да не просто провести, а провести его со мной — самой разыскиваемой преступницей в этом мире! Мощно звучит… Я даже немного горжусь…
Танти подняла голову и посмотрела в окно кельи Хиланена. Я тут же отпрянула от стекла. Знаю, что он открыл ей мое местонахождение, но показываться на глаза мне все еще не хотелось. Через пару секунд я уже совсем чуть-чуть высовывалась над подоконником, чтобы посмотреть, как дальше идет их разговор. Жрица широко улыбалась, поправляя черный капюшон на монашеской накидке. Блестящие черные волосы девушки струились до поясницы, а на тонких загорелых кистях были видны узоры татуировок Высших служителей. Танти всегда вселяла в меня восхищение! Настоящая красавица, обладательница больших серых глаз и светлой фарфоровой кожи, она так искренне верила и служила Духам, что ее верой можно было только восхищаться. Для нее не существовало мирской суеты: Танос, парламент, разборки… Для нее существовали только Духи, которые говорили с нею. И они говорили ей абсолютную истину.
— У нас ничего не получится, — в который раз проговорила я, но затем почему-то прибавила: — Но попробовать стоит.
Увидев, что девушка поспешно идет к святилищу, я опустилась на пол кельи и обхватила колени руками. Ровно четыре минуты. Именно столько требуется Хиланену, чтобы подняться с площади в келью. Сидя все время здесь, я невольно стала отсчитывать секунды по поводу и без. Возможно, бесполезное занятие, но оно отвлекает от дурных мыслей и от тошноты, которая в последнее время постоянно преследует меня. Наверное, это от переутомления и нервного напряжения. Надо снова начать практиковать медитации. Правда, какой в них смысл, если они без чистых помыслов?
— Тули, — раздался голос монаха после того, как дверь кельи закрылась. Я выглянула из-за прикроватной тумбы. Мне хотелось вжаться в глиняную стенку и забыть вообще о своем существовании. То же мне, великая воришка! У меня ничего не получится…
— Жрица Танти согласна тебе помочь! — глаза Хиланена блестели от волнения. Остальные братья и сестры тоже помогут, чтобы обряд прошел по правилам. Но есть только одно условие, без которого, никакого обряда не будет.
— Условие? — почему-то меня это сильно удивило. — Какое условие?
— Обряд проведут над двоими: тобой и одним добровольцем.
— Нет, — отрезала я. — Я даже знаю, чье это условие, и кто хочет вызваться этим добровольцем! И мой ответ – нет!
— Я не спрашиваю твоего разрешения, милая, — мягко и немного насмешливо ответил Хиланен. — Танти сказала, что так действительно будет безопаснее. А мне и подавно будет спокойнее! Курьер, который передал Перчатку, так и не вернулся обратно. И его оцепеневшее тело братья закопали на кладбище. Но у него могла быть возможность вернуться, будь у него проводник.
— Это слишком опасно! Я себе не прощу, если мы там погибнем!
— Если мы погибнем, то это тебя, скорее всего, мало будет волновать, — улыбнулся брат, мелькнув своими обаятельными «ямочками» на щеках. В такие моменты мне всегда хотелось его убить. Наверное, когда он был ребенком, то он всегда добивался своего, всего лишь сверкнув своей милой улыбкой…
— Мне безумно страшно… — честно призналась я.
Хиланен тихо подошел ко мне, заправил за ухо непослушную медную прядь и тихо проговорил, подняв мою голову пальцами за подбородок:
— Если ты только пожелаешь, я все отменю, мы сбежим куда только захочешь! Будем жить как обыкновенные люди! Только скажи, и жизнь полная спокойствия и умиротворения рядом со мной будет твоя! Я готов отвернуться от всех Духов ради тебя!
— Смотри, как бы Духи не услышали эту ересь! — усмехнулась я. То, о чем он говорил, было так заманчиво. Всего лишь попросить, и я буду спокойно коротать свои дни где-нибудь на окраинах вселенной, послав все остальные миры к проклятым.
Но зачем мне это нужно, если в таком случае я больше не увижу изумрудных насмешливых глаз, в глубине которых искрится задорное безумие?
Поэтому я сама отправлюсь к проклятым. Ведь именно им на сохранение оставил Танос Перчатку Бесконечности…
***
Во всем теле чувствовалась невероятная легкость. Когда я была маленькой, то частенько, под чутким руководством своей старшей сестренки, проникала ночью на кухню и воровала сладости из высоких шкафов, пока наш братишка стоял у двери и сторожил нас. То сладкое чувство, которое я ощущала, похищая заветные сладости, и в подметки не годится тому, что сейчас творилось со мной. Но воспоминания о детстве заставили еще и легкий азарт поселиться в сердце.
— Там точно все свои? — прошептала я, почти прилипнув к спине брата. Было страшно отступать от него даже на шаг.