Обманчиво небрежным движением Джаем попытался скрыть перемещение центра тяжести. Но в тот же миг частота его сердцебиений возросла и Дассем понял: сейчас его ждет не очередная уловка, но серьезный выпад. Он приготовился противодействовать.
Парень превосходно координировал движения обоих клинков; Дассем огорченно понимал, что схватку придется окончить самым решительным образом. Оба знали: тут не обойдется первой кровью, не будет сдачи и извинений. Конечно, дуэль пойдет до смерти.
Он поддавался, кружа и выжидая. Наконец, противник открылся. Уловив его ошибку по перенапряжению правой ноги, Дассем резко шагнул и ударил по колену. Джаим потерял равновесие и начал падать направо, и Дассем, предугадавший направление, невозбранно пронзил сердце падающего.
Джаим плюхнулся на пыльную мостовую. Дассем уже отводил меч. Парень лежал, выпучив глаза, на устремленном к небу лице застыло непонимание, глаза моргали, медленно осознавая решение судьбы. Затем удивление прошло, мечник кивнул Дассему, неслышно промолвив: — Извини…
Дассем отдал ему честь, поднеся меч к подбородку.
Трое делегатов подбежали к телу, забирая оружие, кошель и прочее имущество. Седобородый поклонился Дассему. — Он был лучшим из нас. Никому не поддавался. — Он удивленно качал головой. — Простите нас, Смертный Меч. Нам нужно было убедиться.
— Я не виню вас.
— Мы вернемся к пастве и постараемся пережить чуму. Но и вам нужно готовиться, владыка Дассем. Полагаю, Хенг не минует общая участь. — Ходатай снова поклонился и жестом велел братьям уходить.
Дассем поглядел им вслед и обернулся к Нере; та стояла, так и не отведя руки от горла. — Каждый раз я боюсь, — шепнула она. — Каждый раз понимаю, что должна иметь веру… но не могу…
Он вновь скрестил ноги пред саркофагом. — Понимаю. Теперь ты готова тренироваться?
Она покачала головой: — Не хочу кого-то ранить.
— Но тебе нужно защищать себя.
Девочка поморщилась, опуская руки. — Ну, разве что…
Он кивнул: — Отлично. Воспользуемся открытым местом между мавзолеями.
Раздался голос с улицы, заставив Неру подпрыгнуть. — Аколит, жрец, поборник! Кем ты там себя называешь? На улице труп.
Дассем встал со вздохом. Велел Нере уйти глубже в мавзолей, а сам подошел к открытому входу, щурясь на свет.
На середине улицы стоял одинокий человек. На первый взгляд он показался бы рабочим или фермером: рваная туника и штаны, седеющие нечесаные волосы над некрасивым, покрытым шрамами лицом. Но для взора Дассема он слабо светился силой и потенциалом.
Один из городских магов, фактических правителей Ли Хенга. Мастер Хо.
Дассем вышел на улицу. Он подозревал, что рядом присутствовали еще двое магов, скрытно следя из толпы.
— Тебе нужно мое профессиональное суждение?
Мужчина зубасто улыбнулся. — По мне, это твоя работа.
— Откуда тебе известно?
Мускулистые руки мага дернулись, Дассем ощутил кипение энергии открытого Садка. — Назову это интуицией, — сказал Хо.
Дассем медленно сложил руки на груди. — Полагаю, не повредят свидетели.
— Мы найдем хотя бы одного.
— Как найдете — дайте знать.
— Обязательно. Тебя ждет высылка. Причем очень скоро.
— Не забудьте известить.
— Обязательно. — Маг кивнул в сторону, очевидно, одному из своих сотрудников. Из толпы выступила дальхонезка, мощная и широкобедрая, с гривой диких волос. Мара. Встала справа, на губах светилась голодная ухмылка.
— Увидимся, — сказала она и подмигнула, проходя дальше.
Дассем посмотрел им вслед и вернулся в мавзолей. Задумчиво взглянул на Неру. — Нужно начинать немедля.
— Ты же не… гм, не боишься их?
— Нет. Но я пришел сюда не ради войны. Они здесь власть. Люди, которым они не рады, имеют свойство пропадать. — Он подумал о маге из Даль Хона и его компаньоне, устроивших давеча большие беспорядки. Они исчезли. Какой сюрприз. Тот, что был повыше — он так двигался, так обманчиво быстро и точно — он мог бы стать опасным противником. Дассем был удивлен, что городские маги победили его.
Его они также не хотят видеть в городе. Не хватало лишь повода. Похоже, теперь они считают, что повод есть.
Он встал на колени перед саркофагом, склоняя столь сильно, что лоб коснулся холодного неровного камня. "Отче Худ. Даруй мне силу. Что будут, то будет. Длань твоя падет на всех без разбора. Хороших и дурных. Значительных и ничтожных. Смерть не осуждение, она — необходимость. Даже твои священники не понимают или не принимают твоей беспристрастности".