— Но не Тереза! — отрезал Ник.
Лорейн долго молчала.
— Если что-нибудь случится с детьми, виноват будешь только ты!
Она развернулась и ушла. Под лестницей остался один Ник. Он немного постоял и ушел в другую сторону.
Я впервые увидела Ника несколько часов назад, но фотография была со мной, сколько себя помню. Келли, в порывах откровенности (что случалось очень редко, но все же случалось) рассказывала о сыне. О том, каким он был ребенком, как учился в школе, и как хотел стать физиком, не потому что любил эту науку, а потому что мечтал изобрести телепорт. Я знала, что она тоскует, и не понимала, почему они не могут быть вместе. Все, что я могла — это говорить с ней о Нике. За столько лет я привыкла к нему, как к еще одному члену семьи, который все время в разъездах. В какой-то степени я считала его старшим братом, а теперь из-за меня он и его семья в опасности.
Я вернулась в комнату. Пакет лежал на тумбочке рядом с кроватью. Если я что и поняла за время пребывания в Портленде, так это то, что мне следует держаться от людей подальше. И не важно, какие у них намерения и чего они хотят, я боялась уже самого факта их присутствия. Я вспомнила раздражение Руфуса, и злость офицера Стивенсона, и страх Ника. Если дотронусь до его жены, то наверняка почувствую ненависть. А если до Рыжего? Пакет в руке задрожал, когда я бесшумно закрыла за собой дверь.
Широкие деревянные ступени мягко пружинили под ногами, включенные бра на темных стенах почти не разгоняли темноту. Чувствуя себя привидением, я ступила на ковер в холле. Дверь прямо передо мной. Что я буду делать, когда выберусь? Прятаться от Рыжего до скончания веков?
— Тереза!
Я подпрыгнула от испуга и обернулась. В проеме комнаты стоял сердитый Ник. И откуда только взялся? Караулил? Сердце колотилось, как сумасшедшее, и я потеряла драгоценные секунды. Могла бы сбежать, но Ник сделал несколько шагов и оказался между мной и дверью.
Только опасение снова пережить его эмоции останавливало от бегства. Он наверняка попытается меня схватить. Ну и ладно, в доме есть другие двери. Я сделала шаг назад.
— Ты напоминаешь мне ее. Мою мать, — произнес Ник.
Мысли заметались в поисках логики. Я удивилась. Разве?
— Принимая решение, она никогда не думала, как они отразятся на других. Чаще, ее поступки были верными, но некоторые вредили окружающим и ей самой.
Я подумала обо всех решениях Келли, которые она принимала без меня, и мысленно согласилась с Ником. Но вся наша жизнь — цепочка решений, которые делают нас теми, кто мы есть. Как выбрать путь, который не приведет к ошибкам? Я чувствовала себя лишней здесь, в этом доме. В этой жизни.
— Ты не обязан меня защищать. И Келли была не обязана. Твоя жена права.
— Возможно, — Ник поморщился, когда понял, что я слышала их разговор. — Но твой отец тебя защищает. А я обязан ему.
— Мой отец меня бросил! — бессилие и злость были моими собственными. И слезы, которые я безуспешно пыталась сдержать. — А Келли тебя.
— Нет, — Ник покачал головой, печально глядя на меня. — Все было не так. Он не бросал тебя, он тебя защищал. И наши ситуации нельзя сравнивать. Когда уехала моя мать, мне было за двадцать, я жил отдельно.
— От чего отец меня защищал? Те люди и меня хотят убить?
Ник должен был улыбнуться и сказать, что это плохая шутка, но он только нахмурился и тяжело вздохнул, словно подыскивал ответ.
Я почувствовала себя пустым и бесполезным сосудом. Все, чем он был наполнен до сих пор, испарилось, превратившись в зыбкие воспоминания, да и им больше нельзя доверять. Новая реальность состояла из шаткой ненадежности, и это страшило и злило одновременно.
— Кто такой Виктор? Его люди убили Келли и охотятся за мной?
Ник хмуро молчал, но во взгляде сквозило сомнение.
— Слушай, я очень хочу тебе все рассказать, правда. Но лучше, пусть тебе расскажет отец. Все не так просто, и к тому же, я не знаю всех нюансов, связанных с твоей семьей, — он смутился, словно уже ляпнул лишнее.
Семьей? Значит, моя мать жива? Есть другие родственники? И что значит «все не так просто»? Все настолько сложно, что Ник не берется рассказать? И что мне делать с таким ответом? Он запутал еще больше. Хотя от понимания, что какой-то таинственный Виктор хочет меня убить, в голове вообще мыслей не осталось. Чем я ему так насолила? Может, он ищет и убивает таких, как я — людей со способностями?
— Рановато, конечно, — Ник бросил быстрый взгляд на часы, — но пойдем-ка, позавтракаем.
Он упомянул еду, и я поняла, что буквально умираю с голоду. Позавчера я поймала и зажарила кролика, и до сих пор сожалела. Пока мастерила силки, почти передумала, но уже ощущала рези от голода. В мае в лесу не найдешь ягод. Я могла бы подстрелить птицу, но арбалет остался во внедорожнике. Вместе с Келли. Пришлось наступить на горло своим принципам и поймать кролика. Я вспомнила быстрое трепетание пульса в маленьком и хрупком тельце, застрявшем в силках, и в горле встал ком.
Под пристальным взглядом Ника я взвесила все за и против. Бежать в лес и прятаться от Рыжего или остаться здесь, нормально поесть и расспросить о себе и Келли. Ник направился вглубь дома, наверное, на кухню. Я оглянулась на входную дверь, вздохнула и пошла за ним.
Уминая холодные бутерброды, я слушала про Келли. Я знала, что она была криминалистом. Более пятнадцати лет помогала раскрывать убийства и считалась одним из лучших экспертов. Советоваться с ней приезжали специалисты со всей страны. Келли рассказывала об этом с гордостью, и я всегда удивлялась, зачем же она променяла успешную работу на жизнь в дороге от кемпинга к кемпингу.
Оказалось, что Келли уехала из Портленда не только из-за меня. Ей попалось одно «гнилое» дело, она никому ничего не говорила, пока не стало слишком поздно. Ее шантажировали — вынуждали подделать улики, скрыв причастность паршивого чиновника. Угрожали семье.
— Тогда я этого не знал, — зло усмехнулся Ник. — Только начинал карьеру в полиции. Она решила пойти на уступку и уехать. И тут как раз возникла ситуация с Шоном…
— Какая ситуация? — от неожиданности я открыла рот и чуть не потеряла остатки бутерброда.
Ник бросил на меня задумчивый взгляд.
— Что ты знаешь о своем отце?
— Только имя — Шон Рейнер. Но кто он? Почему меня бросил? И что с моей матерью? — зачем вообще ждать отца, если на меня объявлена охота? Я могу убежать и спрятаться, и забыть обо всем. И никто меня не найдет. Или отец тоже объявит охоту?
— Что ж, может и правильно, — вслух размышлял Ник. — Это тебе совершенно не было нужно.
— Думаешь, если бы я знала, что меня хотят убить, моя жизнь была бы хуже? — взяла досада, быстро превратившаяся в злость. Я кинула остатки бутерброда на тарелку. — По-моему, и сейчас ничего хорошего. Может, стоит попросить о помощи полицию?
— Я и есть полиция, Тереза, — устало вздохнул Ник.
— Так это ты капитан девятого участка?
Ник кивнул, и все стало на свои места. Я-то думала, офицер Стивенсон говорил про кого-то еще, и с минуты на минуту ждала, что к нам вломится таинственный капитан. Так вот почему его слушали.