Древние ступеньки опасно прогибались под ногами, словно сгнили изнутри, но мы без происшествий спустились по лестнице, преодолели несколько сверкающих чистотой коридоров и добрались до громадных двойных дверей в столовую, мерцавшую в свете бра из золота и хрусталя.
В центре зала располагались три стола из красного дерева, начищенные до блеска. За ними могло поместиться человек сто, не меньше.
Лена выбрала место, и я плюхнулась рядом.
Постепенно столовая заполнялась ученицами. Все это время мы с Леной молчали.
Я сидела как на иголках, вглядываясь в незнакомые лица, гадая, кто оставил записку на моей подушке. Ведь это мог быть кто угодно!
Пока я над этим размышляла, нервно кусая щеку изнутри, рядом со мной скрипнул стул.
– Утречко! Ну, как соседки? – спросила Максин.
Ее острые черты лица и карие глаза странным образом оказали на меня успокаивающее воздействие. Она скрестила ноги перед собой и беспечно откинулась на спинку стула, отчего стала больше походить на бунтарку, чем на воспитанную леди. Даже форму Максин носила не так, как остальные девчонки. Воротник у нее был расстегнут, а накидка слегка покосилась. Словно это была не форма вовсе, а костюм, надетый в шутку.
– Тебя же поселили с Лэрд и Бартон, а? – продолжила она.
Я кивнула на свою соседку.
– Еще с Леной Джемисон.
Лена заглянула мне за плечо и поздоровалась:
– Привет, Максин.
– Жаль вас обеих, – отозвалась та. – Застряли с этими гнидами.
– Аврелия кажется неплохой… – начала было я и замялась.
– Сама по себе она неплохая, просто стержня в ней нет. Делает все как Руби скажет, – объяснила Лена.
– Хотя, считайте, вам еще повезло. Есть девчонки и похуже, – доверительно сообщила Максин.
Я поерзала на стуле.
– Вот как?
– М-м, – протянула Максин, отпивая воды из стакана.
Почему-то на огромном обеденном столе пока не стояло ни одного блюда.
Она махнула рукой на двух блондинок с круглыми, почти идентичными лицами, сидевших на другом краю зала.
– Вот, например, сестры Андервуд: Хэтти и Беатрикс. Те еще язвы. Жалят как целый осиный рой. Хотя в основном у нас все нормальные. Главное вести себя вежливо и улыбаться приветливо.
Я собиралась ей ответить, как вдруг двери распахнулись, и ведьмы в той же черной форме, что и мы все, внесли в зал сверкающие серебряные блюда. Они ломились от глазированных окороков, фруктов и овощей, гренок, бекона, яиц и печеных яблок с корицей.
Максин спокойно потянулась за порубленными на кубики персиками и плюхнула себе на тарелку целую горку.
– Откуда это все? – спросила я.
– Из кухни, – ответила она, жуя кусок поджаренного хлеба.
Вслух мне не хотелось в этом признаваться, но я в жизни не видела такого обилия еды. Даже не помнила, когда в последний раз вставала из-за стола сытой.
Папа бросил нас вскоре после моего рождения, и мы выживали как могли. Мама делала все возможное – то есть не особо много. Стирала вещи соседей, убиралась в других квартирах, но постоянную работу не способна была удержать.
Однажды в Рождество у нас на столе не оказалось ничего, кроме горстки каштанов и засохшего хлеба. Мама помогла нам с Уильямом обернуть салфетки вокруг головы, как платки, и предложила представить, будто мы Иосиф с Марией из библейского мифа. Мне тогда было шесть, а брату только исполнилось девять, и мы уже не верили в сказки. На следующий же день Уильям пошел к судье Кэллахану и получил у него работу мальчиком на побегушках.
Однако Максин не нужно было обо всем этом знать.
– Понятно, – просто сказала я и надкусила оладушку, но меня слишком волновали сотни вопросов, и еда застревала в горле.
Максин заметила, как я вожу вилкой по тарелке, и спросила:
– Ты не голодная?
– Наверное, голодная, – ответила я со слабой улыбкой.
– Еда впустую пропадает, – посетовала Максин.
– Да, как будто разбитая вдребезги реальность может лишить аппетита, – язвительно произнесла Лена.
– Я вовсе не хочу никому портить завтрак, – призналась я. – Просто, кажется, еще не до конца осознала, что происходит.
– Не этого ты ожидала, когда проснулась вчера утром? – хмыкнула Максин.
– Вчера утром я думала, что к ночи буду уже в тюрьме.
– Здесь нет решеток на окнах, – сказала Лена, но голос ее сочился сарказмом.
– Нет, милая Лена. Всего лишь стена в двенадцать футов – для нашей же безопасности, – сладко проговорила Максин.
Аппетита у меня не было, зато вопросов – предостаточно, и я пока не знала, закончатся ли они когда-нибудь.
– Как так вышло, что никто до сих пор не узнал про академию магии? – спросила я.