Я с ужасом осознала, что это моих рук дело. Каким-то образом я убила мистера Хьюса. Разум затуманился, колени подкосились…
Последним, что я успела подумать, прежде чем упасть на пол, было: «Господи, лишь бы не приземлиться в лужу крови».
Опять удача от меня отвернулась.
Я быстро пришла в себя и увидела, что руки у меня все липкие и красные. Мистер Хьюс лежал рядом, навеки распахнув свои маленькие глазки. Его лицо застыло в едва ли не комичном выражении шока.
Кровь испачкала рукав моей блузки, смешав белый цвет с кирпично-красным.
Лившийся в окна серебристый лунный свет падал на безжизненную руку мистера Хьюса всего в паре дюймов от моей.
Я перевела взгляд с трупа на потолок и с минуту лежала неподвижно, прислушиваясь. В доме стояла тишина, а значит, наша стычка не разбудила девчонок. Хотя с чего бы? Я пыталась кричать, но с моих губ слетали жалобные хрипы, только и всего. Как будто связки парализовало от страха или их повредил сам мистер Хьюс.
Я подавила всхлип. Если меня обнаружат рядом с телом, вполне очевидно, как это будет выглядеть. Воздух из легких выходил рывками, и я вся дрожала, но тем не менее заставила себя подняться. И поняла, что подошвы моих ботинок тоже липкие от чужой крови.
Я не успела сдержать прилив тошноты, и меня вырвало прямо на пол. Мерзкая вонь смешалась с запахом масла из швейной машины и духом смерти. Я снова захрипела, но рвать мне было больше нечем.
Возможно, следовало как-то избавиться от тела, оттащить его в темный переулок, но даже если бы мне хватило на это физических сил, к горлу снова подкатывала тошнота от одной мысли о том, чтобы прикоснуться к трупу. Так что я не хотела даже пытаться. А вместо этого подошла к своему столу и опустилась на твердое деревянное сиденье.
Синее бархатное пальто лежало на месте, чистое и нетронутое. У меня в голове не укладывалось, как события последних минут пяти не замарали все вокруг. Казалось, мир должен был измениться, стать таким же надломленным, какой себя чувствовала я.
Я коснулась влажной щеки и посмотрела на ладонь. Багровая. Значит, по лицу у меня была размазана кровь, а не слезы.
Я опустила взгляд на пальто и мысленно составила план. «Не спеши, Фрэнсис, делай все по порядку», – прозвучал голос брата у меня в голове.
Во-первых: надо дошить пальто. Если я этого не сделаю, то потеряю место, а еще все догадаются, что меня отвлекли от работы. А по явной улике на полу ателье сразу станет ясно, почему я не смогла ее закончить.
Во-вторых: окровавленную одежду лучше спрятать, а утром выбросить. Скажем, по пути к богатой вдове, когда буду относить ей пальто.
В-третьих: нельзя никому об этом рассказывать. Даже думать об этом нельзя.
Я похлопала по столу справа от своей швейной машины «Зингер», где обычно хранила ножницы, но там было пусто.
О…
Конечно.
Возьму ножницы Джесс. Ее стол совсем рядом с моим, так что можно выдвинуть ящик, даже не вставая со стула. От их холодного металлического веса мне стало немного не по себе.
«Ты сможешь, – снова прозвучал в голове голос Уильяма. – Ты должна».
Я вытерла кровавые ладони о темную юбку и принялась за работу. Держать иглу в дрожащих пальцах было нелегко, но все же у меня получилось, и я быстро справилась с подолом и пуговицами.
Конечно, сложно было не обращать внимания на тело у стены. Как бы я ни сопротивлялась, мой взгляд неизбежно скользил по нему: темному, грузному, совершенно неподвижному. Во рту оставался привкус рвоты, и каждый вдох отдавался легкой болью – единственным подтверждением того, что все это мне не снилось.
Я завернула готовое пальто в упаковочную бумагу и расстегнула свою блузку. Воротник и левый рукав испачкались в крови. А отмыть ее в день стирки, на глазах у других девчонок, я, разумеется, не могла. Поэтому аккуратно сложила блузку и спрятала в одну коробку с пальто. Повязала поверх широкий атласный бант и оставила на столе, готовую для доставки.
На моем корсете, прямо над сердцем, расплылось небольшое пятно размером с монету, но мне пришлось бы неделю копить на новый, поэтому выбросить его я не могла. По крайней мере, эту улику будет несложно прятать.
Времени оплакивать испорченную одежду и те прекрасные времена, когда я еще не знала, с каким звуком мертвое тело падает на пол, у меня не было.
Я распахнула дверь и выбросила кассовый ящик на улицу, даже не сомневаясь, что к утру он пропадет. Мне раньше не приходилось инсценировать преступление, но я рассчитывала создать впечатление ограбления, зашедшего слишком далеко.