Кэтрин – с блестящей черной лентой.
Постепенно их все разобрали.
Я подошла к пустому месту на полу, стараясь выглядеть искренне растерянной. Руки у меня дрожали, поэтому я спрятала их за спиной и так крепко сцепила пальцы, что они заныли.
– Моих нет, – прошептала я, гадая, кому из полицейских выпала незавидная радость вытащить мои ножницы из шеи мистера Хьюса.
– Как вас зовут, мисс? – резко уточнил следователь.
– Фрэнсис Хеллоуэлл, сэр.
Он отрывисто кивнул и вышел из комнаты, бросив на прощание:
– Спасибо вам, леди.
Все молчали и смотрели на меня.
Тут не надо быть детективом, чтобы сложить два и два. Я задержалась внизу допоздна, мистер Хьюс мертв, пропали только мои ножницы.
Я чувствовала себя загнанной в угол. Конечно, можно попытаться бежать, но денег у меня нет и идти некуда. Можно во всем сознаться, но никто не поверит, что ножницы всадились в шею мистера Хьюса сами по себе. Да что там, мне и самой в это верилось с трудом, хотя я все видела своими глазами. Теперь меня ждала одна дорога: усеянная журналистами, юристами, следователями и тюремными прутьями. Очевидно, это дело станет настоящей сенсацией, как и все убийства, связанные с девушками. Я уже представляла заголовки статей в газетах: «ШВЕЯ ИЛИ МАШИНА СМЕРТИ?» или «ФРЭНСИС ХЕЛЛО-УИН? ПРЕСТУПЛЕНИЕ ИЗ НОЧНОГО КОШМАРА».
Миссис Кэрри вздернула подбородок и подошла к нам, стуча каблуками по доскам.
– Мисс Хеллоуэлл, можно вас на минуту?
Она произнесла это, повернувшись ко мне спиной, и мне стало не по себе.
Комната миссис Кэрри во всем походила на свою хозяйку. Воплощение приличия и чистоты. Я была там всего раз или два, хотя жила прямо под ней большую часть года.
Руководительница махнула рукой на кожаные кресла перед пузатой печкой у дальней стены. Я прошла по тонкому ковру и устроилась на самый краешек сиденья, словно могла в любой момент вскочить и убежать.
– Мисс Хеллоуэлл, – сказала миссис Кэрри, – я хотела бы поговорить с вами наедине до того, как вас допросит полиция.
Меня накрыла волна паники от мысли о допросе. Руководительница приняла мое молчание за согласие.
– В ателье все выглядело как обычно, когда вы ушли наверх?
Я представила, как миссис Кэрри спустилась в ателье сегодня утром, как увидела мистера Хьюса с ножницами в шее, сгустками свернувшейся крови, блеклыми глазами, глядящими в потолок, лужей рвоты на полу. Наверное, это было ужасно.
– Да, мэм.
Мне было тяжело смотреть на ее морщинистое лицо, и я опустила взгляд. Мне всегда плохо удавалось врать, в отличие от моего брата, который мог очаровать и обхитрить кого угодно.
– Во сколько вы закончили работу?
– Около десяти вечера, мэм, – ответила я, и на этот раз мне было уже проще солгать.
– Постарайтесь держаться этой истории, Фрэнсис, – посоветовала миссис Кэрри.
Я похолодела, но голос у нее звучал ласково, а не укоризненно.
– Я готова подтвердить все ваши показания, – тихо продолжила она. – Не знаю, что он пытался с вами сделать, но будьте покойны – мистер Хьюс заслуживал такой судьбы.
Миссис Кэрри поджала губы и добавила:
– Я помогу вам, Фрэнсис, но в первую очередь вы сами должны постоять за себя. Помните: вы покинули ателье в десять вечера и ничего не знаете. Притворитесь слабой и глупой. Как раз этого детективы ожидают от девушки вашего возраста. Если повезет, допрос не затянется.
Я посмотрела на нее большими глазами и кивнула.
Она выудила из-за кресла ту коробку, которую я оставила накануне на своем столе.
– Это для миссис Арнольд?
– Да, мэм. Бархатное пальто.
– Хорошо. Выйдите через черный ход как можно незаметнее. Будет лучше, если вы пока не станете мозолить глаза полиции.
Коробка ощущалась намного весомее, чем была на самом деле, и я подумала о своей окровавленной блузке, аккуратно сложенной внутри.
– Все будет хорошо, – сказала миссис Кэрри, но голос у нее дрогнул, и я догадалась, что на этот раз она лжет. – Можете идти, мисс Хеллоуэлл.
Я поднялась и вышла из комнаты, все еще потрясенная нашим разговором. Девчонки уже поспешно собирались, но при виде меня замерли прямо с недозавязанными лентами в руках, с гребнями в волосах.
Пожалуй, впервые за все время в нашей спальне царила полная тишина.
Я надела темную шерстяную юбку, застегнула белую блузку с высоким воротом – единственную, которая у меня теперь осталась, – завязала косичку и нацепила на голову фетровую шляпу. Все это время девчонки старательно делали вид, будто не таращатся на меня.
Тут на меня снизошло страшное озарение. Без мистера Хьюса наше ателье, скорее всего, закроют навсегда.