— Не твои слова по телефону. Все понятно, я в курсе, как выгляжу со стороны. Сюрприза не было. Рожать от меня стремно. Меня потряс поступок друга. У меня есть друг, без которого я не помню себя. Я тебе про него рассказывал, кстати. Так вот, Санни влюблен. Очень. Мы с ним вместе тусуемся уже почти двадцать лет, школу закончили одновременно. Многое было, но не так, чтобы до дна, понимаешь? Без поступков, которые необратимы. А потом он влюбился и бросил все это. Мне нравилось наблюдать за ним новым, он будто рушил шаблоны, которые мне вдалбливали с детства. Своим успехом он как бы показывал — в любой момент можно остановиться. Соскочить. Начать заново и сделать все правильно. Мне тоже так хотелось, и я даже думал, что получилось. А потом выяснилось, что ничего у меня не получилось. Первой не выдержала Ксюха, потом и я. Как будто получил повод и рад вернуться к никчемному образу жизни, понимаешь? Ухватился за ее измену и сам стал ничем не лучше, оправдывая себя обидой. Последняя капля упала, когда изменил Санни. Своей любимой девушке на мальчишнике перед свадьбой. Как символично.
— Это очень грустно, — говорю я, присаживаясь на край кровати. Озерский вытягивается рядом.
— Она знает?
— Нет. Не уверен, вроде бы пока нет. Я… просто устал от грязи, если честно. По этой причине я не могу от тебя отцепиться. Ты хотя бы знаешь, чего точно не хочешь. А это уже полдела. Все мои друзья — наркоманы, нет ни одного, кто бы не имел парочку постоянных любовниц. Нет вообще ничего, что следовало бы хранить. Двое сделали вазэктомию в прошлом году, потому что задолбались оплачивать аборты. Раньше мы были другими, я помню. Не знаю, почему к тридцати годам все превратились сплошь в циников и козлов.
Что тут скажешь? Я молчала. Просто была рядом с ним и слушала. Не думаю, что Егор ждал от меня согласия или опровержения своих слов, он слишком сильно ушел в себя, пока произносил это.
Мы устроили его ноут на краю кровати, а сами валялись весь вечер на простынях и смотрели ужастики. Я тянула красное сухое из его запасов, он вливал в себя минералку. Пару раз ходил в душ освежиться. Мы не говорили об этом, но я не маленькая, понимала, что его ломает. Так вышло, что в итоге мы нашли удобную позу, когда я на боку, а он обнимает меня со спины — в ней и остались. Не гладит, просто обнимает. Иногда я чувствовала его горячее дыхание у себя на шее, щеке, за ухом — как будто он наклонялся, чтобы поцеловать, но не позволял себе наглости. От этого ощущения ток пробегал по коже, кололо кончики пальцев.
— Я писал книгу, — сказал он негромко, возвращая меня в реальность. — О другом. Не о той жизни, что веду сейчас. Но бросил, потому что переключился на пошлые сериальчики, за которые хорошо платят.
— Ты ее не доделал?
— Нет. Не уверен, нужно ли. Тогда мне казалось, что моя писанина — крайне важна и обязательно кому-то пригодится. Поможет. Там много личного, как и в каждой первой книге любого писателя.
— Дашь почитать?
— Нет, — он улыбнулся. — Иногда мне хочется к ней вернуться, но что-то останавливает. Сестра живет в Штатах, работает в одном неплохом издательстве, она читала черновики, говорит, что попробует протолкнуть рукопись, но для этого ее нужно закончить.
— Егор, ты обязан вернуться к этой книге. Ты другой, когда говоришь о ней, — на экране в темноте зомби жрали людей заживо, мы оба не отрывали взглядов от жуткой картинки. Машинально он чуть сильнее меня обнял, словно защищая от монстров по ту сторону монитора. — Таким ты мне нравишься.
— Ты мне тоже нравишься.
— Я чувствую. В смысле… мне кажется, у тебя эрекция.
— Упс.
— Сделай с этим что-нибудь, пожалуйста, мне неловко.
— Мне лень шевелиться, — он показал рукой, о чем ведет речь: вверх-вниз кулаком. Во дурак. — Пусть будет. Не обращай внимания.
— Тогда не прижимайся так сильно.
— Сама не прижимайся, — после его слов я осознаю, что немного прогнулась, прижавшись в его паху бедрами, обтянутыми прямой юбкой. Черт. Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
— Мы же переспим, когда я разведусь? — спрашивает просто и обыденно, будто обсуждаем сюжетный поворот в кино, а не мечту, которой я живу месяцами. Повернуться бы к нему, найти губами его рот и закрыть глаза. Дать сигнал к действию. Расслабиться и довериться, чтобы ласкал, любил, чтобы взял так, как хочет. Хоть как, мне вообще-то уже без разницы.
Я улыбнулась.
— Если я не найду себе молодого человека к тому времени — обязательно.
— Хорошо. Надеюсь, что не найдешь, — он вздыхает, а потом ложится пониже, утыкается лбом в мою спину. Через некоторое время я понимаю, что он спит. Осторожно, чтобы не потревожить, поворачиваюсь и, помедлив пару мгновений, нерешительно глажу его по лицу кончиками пальцев, очерчивая родинку под подбородком и оспинку на щеке.