Люди — умирают. Постоянно. Всегда. Хорошие и плохие, молодые и старые, умные и глупые. Все. Это — естественно. Как — жить, как — дышать. Смерть человека — горе. Но — не конец. Пока живы те, кто его помнят. Но если вымрут все, вся община…
История человечества полна вымершими общностями. Несколько раз вид хомосапиенсов пролезал в «бутылочное горлышко» — резкое снижение общей численности. Похоже, количество людей на планете падало ниже двух тысяч особей. Вполне могли вымереть. Человечество — выжило. Почему-то. А вот отдельные его части — вымирают регулярно.
Мы ещё как-то вспоминаем исчезновение этносов. Типа тасманийцев. Но никто не вспоминает о постоянном вымирании русских, например, крестьянских общин. Не в ходе великих социальных потрясений или вражеского нашествия, голода, мора… А просто — стечение неблагоприятных обстоятельств. Никто не родил, никто не пришёл, один — заболел, другой — упал… естественный отбор, статистическая погрешность, планируемые потери… «Последний из могикан».
Последнему — некому закрыть глаза.
Какие бы я тут технологические, политические, гуманистические… фигли-мигли из-под себя не вытаскивал — впереди крах. Община будет только уменьшаться. Всегда есть случайности, несчастные случаи. Дерево не туда упало, лодка на быстрине перевернулась, гадюка укусила… Есть внешние воздействия. Просто два десятка тех же мещеряков, или любых других туземцев с луками. Один-два внезапных удачных залпа и остальных моих можно спокойно дорезать. А ещё есть болезни, пожары, дикие звери. Пока те же волки держатся далеко, но что будет зимой?
О-ох, зима… Где жить, во что одеть, как прокормить…
Попандопуло! Не считай себя пупом земли! Ты даже не вишенка на торте — так, квакушка на кочке. На кочке туземного народа.
Без аборигенов все мои планы — мусор. Все люди вокруг меня — мои люди, факеншит! — «мертвяки пока ходячие». Ещё чуть-чуть и процесс вымирания селища станет необратим. Эту зиму мы не переживём. Надо всё бросать, пока не стало слишком поздно, и убегать. Куда?!
Или потерпеть, поднатужиться, сделать ещё запасов на зиму, ещё шажок в подготовке к зимовке большого поселения?
Какие там, мать их, мельницы или турбины?! — Люди! Или они будут — или нет.
Похоже на подготовку премьеры в театре или цирке.
Вот ты придумывал, изобретал, душу вкладывал, улучшал и оттачивал. А публика не пришла. Если ты на окладе — ну, бывает. Если не премьера — есть с чем сравнить, попытаться понять — что не так.
А вот когда зритель просто не пришёл… Почему? Трансляция матча? Сериал закрутили? Погода плохая? Забастовка транспортников? От тебя, от текста, постановки, декораций, музыки, энергетики… — ничего не зависит. Художник — гений, диалоги — великолепны… Но… Просто — люди не пришли…
Днём я забивал эти тревоги работой. Копал, тесал, таскал… нарезал круги по округе, знакомясь с местностью. Вот бы перелезть через Волгу и поискать там каолин. Должен быть. И полевой шпат…
Вечерами слушал выздоравливающего Терентия, который делился своими планами по устройству селения. Довольно толковыми, кстати. Николай ревновал, ввязывался в разговор, пытался перекричать «Терёху». Потом вспоминал, что страдальцу лицо содрали. Смущался. Но тоже рассказывал о своих планах. В стиле — «мы обуем всю Россию». Не про обувь, естественно.
Среди ночи тревога поднимала с постели, выбирался на воздух, слушал ночь, смотрел на звёзды. Часто усаживался рядом с Чарджи. С ним можно и молча посидеть. Повспоминать Любаву. Проверить посты, посмотреть, как с Оки натягивает туман…
Всё — новый день начинается. Очередной шажок. Куда? К краху или…?
Мы разошлись со своей смертью всего на пару дней. Тут нет моей заслуги. Это судьба, случайность, божий промысел. В форме ряда мелочей. Которые просто были мною когда-то совершены. В разное время, в разных местах, с разными людьми. Совершенно безотносительно к получившемуся результату. Просто — я живу. И живу — вот так.
Глава 360
Я возился в устье Свияжского оврага — прикидывал, что здесь за грунт, как поставить плотину. Когда сверху заорали:
— Воевода! Караван по Оке идёт! Большой!
Это — редкость. Точнее — первый. Война перекрыла дороги. И, хотя между Русью и Булгаром сегодня — мир, но дураков соваться под «воинский хвост» — нет. «Охвостье» — различные отряды, отставшие, оставшиеся, полуразложившиеся, полу- и вполне разбойные ватажки на путях — купцам противопоказаны.