А я смотрю под копыта своего коня. Человек с разрубленной головой. В форменном кафтане моего Торгового приказа под полушубком. Полушубок знаю: позавчера долго любовался на эту задницу. "Продавец трупа". Такой был весёлый, счастливый, радостный. Светлый. А теперь стал брюнетом: русые волосы на разрубленном затылке промокли от почерневшей крови.
-- Что здесь случилось?
Алу всё ещё в шоке. Сбивчиво, дёргаясь телом, руками, когда не находит слов, объясняет:
-- Этот пришёл... говорит: отдайте хабар... а тот... кетти курт... ну...
-- Я понял. Дальше.
-- А этот хвать за кап... а тот басына саба... саблей по голове. Я кричу: ты что делаешь! А тот... он сын куренного, их четверо из одной юрты... Они на меня...
-- Понял. Убери саблю. Убери. Левый рукав. Кровь есть?
-- Н-нет.
И вдруг взрывается скороговоркой, со слезами в голосе:
-- Почему?! Ведь я же говорил! Я же всех предупредил! Они же знали! Они же согласились! Они же клялись! Ведь так было хорошо! Мы взяли город! Мы истребили множество врагов! Мы добыли честь! А они...
А они захотели ещё шитых золотом тряпок. Так сильно, что подняли оружие на своего командира. Это - смерть.
"Бойтесь желаний - они исполняются".
Оглядываю строй кыпчаков. "Если бы бабушка была дедушкой...". А это... толпление - строем...
В ворота вбегает Салман с тремя десятками мечников, следом Любим с лучниками. Понятно: коней уже расседлали, а моя команда была "бегом". Ну и хорошо: в усадьбе на коне неудобно.
-- Любим, точки. Полное покрытие. Салман, всех вывести во двор. При сопротивлении - убить. И вынести. Алу. Командуй: всем снять пояса, оружие, добычу. Перед собой на снег.
-- Э, сахиби! Тараканы носят краденное в мешках.
-- Я знаю, Салман. Пусть твои вынесут их торбы во двор.
Алу командует. В строю начинается недовольное ворчание, крик. Один выскакивает вперёд, орёт на Алу, стучит себя кулаком в грудь. Следом - ещё два... подголоска. Сейчас весь строй сорвётся. Вскидываю три пальца вверх, три стрелы пробивают крикунов. Не всё: на левом фланге двое джигитов, вышедшие с луками, накладывают стрелы и... отваливаются к стене дома с дрожащими оперениями наших стрел в груди.
-- Тизерле! Мине барлыги! Тез! (На колени! Все! Быстро!)
Толкаю Алу, и он, надсаживаясь, как в бою на площади перед Софией, повторяет мою команду. Всё-таки, кошма - не лавка, воспитывает устойчивый навык задирания к небу задницы. На коленях в юрте куда чаще и удобнее, чем в избе.
Насчёт удобства пребывания на коленях - это я вам, как человек, отхвативший указанного скилза "по самое не хочу" в подземелье у Саввушки, компетентно сообщаю.
В конюшне вдруг начинается крик, звон клинков. Гридни вытаскивают кыпчака с распоротым брюхом под распоротым халатом. Кидают на снег. Бедняга ещё живой, пытается свернуться клубочком. Один из гридней вставляет палаш между плечом и головой, нажимает. Вытирает клинок о плечо бедняги и толкает его сапогом. Тот валится на спину. Ещё одно перерезанное горло.
-- Иване! Господине! Не надо! За что?!
-- Его нет в строю. Хотя ты приказал.
-- Но он мог не расслышать!
-- Мог. Мог сделать вид, что не расслышал. Мог заткнуть уши, чтобы не расслышать. Это важно? Он не выполнил приказ.
-- Но...
-- Алу, ты умеешь хорошо убивать врагов. Но ты пропустил важный опыт. Прежде всего научись убивать своих. Они опаснее врага. Потому что свои - ближе, потому что ты зависишь от них. Потому что враг может только убить. А свой - и убить, и предать.
Запоминай Алу. "Оборона по всем азимутам". Я годами ношу на теле панцирь. Хотя вокруг меня множество проверенных годами и делами надёжных людей. Но чтобы сунуть нож под ребро не надо многих. А у тебя тут... сборная солянка, шапочное знакомство. Есть, наверняка и твои "верные". Но они, почему-то, не прибежали тебя защищать. Пьяны от удачи и добычи?
-- Тебе повезло в жизни. Тебя всегда любили. Я, Чарджи, твой отец. Ты всё ещё видишь мир по-детски, чёрно-белым. Вот - враг, вот - друг. Этого достаточно для... доброго человека. У правителя нет друзей - только подданные. Верные и неверные. У командира - подчинённые. Если ты, из дружбы к одному, пошлёшь на смерть других... какой ты командир?
Парень чуть не плачет. Приводить в дисциплину разложившееся подразделение, да ещё составленное из добровольцев, где каждый сам себе "добрая воля"...
-- Что я скажу?! Что я скажу их матерям, отцам, братьям?
-- Правду. Что их сын или брат взялся не за своё дело. За дело воина, которое он не сумел сделать. Не сумел главного: исполнения приказа.
-- Они... они возненавидят меня! Они отомстят!
-- Тогда убей их первым. Время любви для тебя, Алу, прошло. Правители живут в ненависти. Привыкай.
-- Я... я не хочу...
-- Тогда готовься к смерти. Ты слишком умён, богат, удачлив... на тебя начнут охоту. Просто потому, что ты лучше. Просто для того, чтобы такого "лучше других" - не было. Это же так здорово - втоптать возвышающееся: сразу чувствуешь себя выше. Выше вершины. Если тебя быстро не убьют, то... В луже жидкого дерьма тоже можно найти преимущества. Там тепло. А при насморке и запах не мешает.