Понял. И разозлился.
-- Испугать хочешь? Зарежешь? Как Константина?
-- Не шипи на меня. И не выдумывай: Константину две стрелы пробили бока. Я его не резал.
Просто в лоб не переломить, не уступит. Тогда - шаг назад. Далеко назад.
-- Ты - последний из когорты великих. Нифонт Новгородский, Мануил Кастрат Смоленский, Ефрем Строитель Переяславльский, Илия Полоцкий, который Евфросинию пустил в келью. Великие умы, великие души, великие страсти. А теперь? "Печально я гляжу на наше поколенье! Его грядущее иль пусто, иль темно". Гос-с-споди! Кирилл Туровский - вершина! Светоч и источник! С Иларионом сравнивают! Куда катится мир...
Выстрелило. Кирилла он не любит, презирает. И - сдаёт без угрызений.
-- Владыко Кирилл - в городе. Задержался. После собрания архииерейского. Всё никак... не удосужится к пастве своей вернуться. В Граде Владимировом обретался. Поближе... к власть предержащим.
Сколько злобы, сколько презрения... И - зависти. К более молодому, яркому, талантливому.
-- Мда... а ведь вы с Мануилом в его годы тоже епархиями управляли. Ты тоже певчим был?
-- Не певчим - доместиком. Тогда... лихое время было. Митрополичий запрет на всякое богослужение. Князья воюют, храмы закрыты, всякие... язычники из всех щелей... раскол... Тогдашний Черниговский владыко Онуфрий преставился. Ярый муж был. Наставник мой, благодетель. Меня из хора в ближние помощники взял. Я ему во всех делах споспешествовал. Вот меня и поставили.
***
Около 1051 г. на Русь переселились три греческих певца, которые и положили начало византийской традиции пения в Русской Церкви. До этого было болгарское одноголосие.
От этих певцов на Руси началось "ангелоподобное пение" и "изрядное осмогласие, наипаче же и трисоставное сладкогласование и самое красное домественное пение".
Традиция приглашать южан, на Западе - итальянцев, в певчие продолжалась долго. Из отечественного:
"Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов...".
Пушкин вспоминает Алексея Розума, ставшего певчим, потом - бандуристом, фаворитом и тайным мужем императрицы Елизаветы Петровны, графом Разумовским и генерал-фельдмаршалом Русской Императорской армии.
В эту эпоху певчие фельдмаршалами не становятся - титула ещё нет. А вот князьями церкви - случается.
Мануил, один из греческих доместиков, в 1136 г. был поставлен епископом на создаваемую Смоленскую кафедру.
В 1145 г. тогдашний митрополит Михаил "тяготясь междоусобиями князей русских" уехал из Киева. Врио стал епископ Черниговский Онуфрий.
27 июля 1147 года на митрополичью кафедру был посвящен, по настоянию великого князя Изяслава (Изи Блескучего - авт.), затворник Климент Смолятич. Онуфрий сложил с себя обязанности по управлению митрополией. Он же был в числе шести русских епископов, посвятивших Климента, первенствуя между ними. Онуфрий отличался твердым и решительным характером в своих отношениях к князьям.
Вскоре помер, на его место поставили Антония.
***
-- Сколько лет прошло. Целую жизнь положил. На служение пастырьское. А теперь на тебя попы с кулаками кидаются, лик твой царапают, за бороду таскают. Был ты столпом веры сияющим, а стал...
-- Господь! Бог мой! На тебя уповаю! Сокруши недругов! Истреби еретиков, крамольников нечестивых, что восстают против благостыни престола святого, престола патриаршего...!
-- Тьфу, блин! Антоний, ты чего? От того петуха туровского кукареку истошного поднабрался? Тебе ли укорять несогласием с патриархом? Не ты ли был Смолятичу верным сподвижником, крамольником противу патриархии?
-- Ты...! Ты о делах моих судить будешь! Сопля голомордая! Прокляну! Троекратно! Именем Господним!
Праведный гнев полыхал в очах ветхого старца, поднятая десница его, казалась, было готова обрушить на меня молнии небесные. Хоть старческому голосу и не хватало дыхания, но тембр, богатство красок и оттенков, навевали мысли если не об оперном училище, то о весьма серьёзной музыкальной школе.
Увы, опыт. Мой личный. Вот в этом помещении, вот на этом, конкретно, столе мне уже довелось переживать страсти... бурные. И свои, и чужие. И - управлять ими.
Я стащил с головы бандану, провёл ладонью по черепу, по подбородку. Какое удовольствие - постоянно быть чисто выбритым! Радостно улыбнулся навстречу нечестивости богомерзкой обличателю и кар небесных призывателю.
-- "Сопля голомордая"? А давай и тебе такую причёску сделаем. Ты ж теперь холоп мой. Велю - не только обреют. Выщипают. Всякую волосину. И не только на голове. А годы твои... новая волосня может и не вырасти. И будешь ты, архипастырь, гладеньким. Аки яечко пасхальное.
Молчит, сопит. И чего с этим старым дураком делать?
Беда в том, что он мне нужен. "На его доброй воле". Если, например, он во время коронации начнёт вопить о "неправде", о гневе господнем... резня начнётся прямо... в мутатории.
-- Забавно. Четверть века назад тогдашний митрополит наложил на Русь интердикт. Начался раскол. Мануил после писал Смолятичу суровые письма, требовал от него поклонения патриарху. А ты раскол поддержал. Это ведь твоя идея благословить митрополита этими костями?