В воротах пытались не пустить, но я показал ларец с Климентом, официально представил покойного, гридни дружно сказали "Ё!", принялись креститься и просить прикоснуться к ящичку. Антоний шипел:
-- Не давай! Поломают! Святотатство!
Однако я позволил воинам погладить красивую чеканку крышки. Отчего они умилились, прослезились и удобрились. И нас пропустили.
Интересно выглядят Софийские ворота. Мало того, что их вынесли вместе с косяками, но и, похоже, погрызли. Андрей семейку боевых мега-бобров из Залесья притащил?
Справа, на заснеженной земле возле стены Феодорова монастыря сидели рядами полуголые мужики, многие - в окровавленных повязках. "Краса и гордость", "соль земли Русской". Великокняжеские дружинники мрачно размышляли о своей дальнейшей судьбе и ближайшей кормёжке.
С судьбой - понятно. На торг и к гречникам. "Был кощей по ногате...". Скот здоровый, тягловый, двуногий.
Впереди у славных витязей русских - плети погонщиков, дерьмовая еда да галерные вёсла с видом на Александрийский маяк. Там сейчас греки с иерусалимцами пытаются урезонить Фатимидов.
Землетрясения 1303 года ещё не случилось, но статую на вершине уже снесло. Можно полюбоваться заменившим его куполом в мусульманском стиле. Хотя вряд ли: галерникам во время военного похода отдыха не дают, да и из-под палубы не видно.
Три-пять лет и выжатый, мгновенно состарившийся витязь идёт на корм рыбам. Если повезло не попасть раньше в пожар или утопление: галерников, при гибели корабля, не отстёгивают.
Если с судьбой понятно, то насчёт кормёжки... неочевидно.
Слева, чуть впереди, торчала Десятинная. Первый каменный храм на Святой Руси.
Крепко построен: в начале 19 века её развалины ещё пугали местных. В 17 в. Боплан писал:
"полуразрушенные стены храма вышиной от 5 до 6 футов покрыты греческими надписями...".
Пока - вполне комплектна. Даже бронзовые кони, вывезенные Крестителем из Херсонеса, стоят на пилонах перед западным входом. Вокруг, в 50-70 метрах, четыре дворца. Вся площадка выложена каменной плиткой, как детинец в Боголюбово.
В смысле: Андрей сделал у себя так, как увидел здесь.
Переимчив. Наш будущий государь.
Посмотрел на коней перед входом в храм. Мда... Греки-натуралы. В смысле: очень натурально изваяли. Жеребцов. Уверен, что прихожане, во главе с членами княжеской семьи, отдраивают этих бронзовых коней. К празднику Светлой Пасхи, например. До блеска в некоторых местах. Как наши мариманы - Медного Всадника.
Всё меняется: страна, "способы производства", а шутки юмора при виде бронзовых жеребцов - остаются.
Здоровенный пилон у юго-западного угла. Лет тридцать назад кусок крыши и стены обвалился - землетрясение. Вот, подпёрли.
При взятии Киева Батыем жители соберутся на хоры этой церкви. И стены рухнут, погребая под собой людей. Возможно, из-за этого ослабленного куска. Выдернуть пилон снаружи... естественно.
Подошёл к северной стене. Невысокий "домик с двускатной крышей из розового шифера".
"Въ гробе, иде же лежитъ блаженое и честное тело блаженыя княгине Олгы, гробъ каменъ малъ въ церкви святыя Богородица, ту церковь созда блаженыи Володимиръ".
В 1826 году здесь "найдены все сохранившиеся кости, на оных истлевшая женская одежда, парчевое покрывало и башмаки".
Снял шлем, поклонился.
-- Ну здравствуй, бабушка Всея Руси, перевозчица псковская, киевская волчица, заря перед рассветом. Поклон тебе от дальнего потомка. Нет, не нынешнего, много дальше. Меж нами не пара веков - больше тысячи лет. Но оба имени твои звучали в моём доме, радовали и веселили, вкус и смысл жизни придавали. Пока вот сюда не вляпался. Теперь твоих внуков-правнуков учить уму-разуму приходится. Не тревожься, хозяюшка. Хозяйка земли Русской, королева руссов. Убивать-мучить деток твоих не буду. Сверх необходимого. Тобою поставленное - рушить не стану. А остальное... как судьба приведёт да господь дозволит. Может и проскочим мимо бед лютых, неминучих. Чтобы иных себе сыскать. Уж кому как не тебе норов наш знать. Сама ж такая была. Лежи отдыхай, не печалуйся.
Зашёл внутрь. Антоний шипел и ругался. Церковь, конечно, обнесли.
-- Что, Антоний, заново освящать? Третий раз - не много ли?
Десятинную освятили при Владимире Крестителе. И через лет сорок снова, при Ярославе Мудром. Почему - неизвестно.
Вообще-то она - Успения Пресвятой Богородицы. Первый каменный храм на Святой Руси. Поставлен не Иисусу, не Пантократору, не Спасителю, не Пресвятой Троице, но земной женщине Марии Иоакимовне.
Где-то в этих стенах лежит плинфа с отпечатком ножки маленького киевлянина. Я как-то цементную стяжку делал под окошком, тоже попросил маленькую дочку ручку приложить. Потом, через годы, когда приезжала - радовалась:
-- Вот, след мой, всегда под твоим окном.
Церковь трёхпрестольная, два боковых: св.Николая и св.Климента. Здесь же княжеская усыпальница: византийская царевна, княгиня Анна, сам Владимир, его оба брата.