– Может, можно полетать над вулканом? – предложил Майкл. – Может...
– Может, Джошу отправиться домой, а тебе – в постель? – перебила Катарина, выключая телевизор кнопкой дистанционного управления. – Вам завтра в школу, забыли?
– Ну, мам, включи еще ненадолго, – попросил Майкл. – Сейчас всего только десять, и...
– И это образовательная программа? – перебила Катарина, читая мысль сына. – Давай не будем, дорогой, а?
Джош Малани, уловив нотку напряжения в голосе Катарины, поднялся на ноги.
– Пожалуй, я пойду, – сказал он, и чуть позже, когда Майкл провожал его до пикапа, прибавил: – Классная у тебя ма.
– Еще бы, – хмыкнул Майкл. – Она ведь только что выставила тебя из дому!
– Ну и что? Зато позволила мне остаться на ужин, и никто не напился и не переругался.
– А что, у тебя так бывает? – посмотрел на него Майкл.
– Ну, не каждый же день, – поспешно отозвался Джош, уже пожалевший, что раскрыл рот. – В конце концов, иногда это бывает у всех, верно?
– Конечно, – отозвался в жизни не видевший ничего подобного Майкл и прибавил: – Эй, а может, останешься переночевать?
Джош поколебался, потом покачал головой.
– Нет, лучше поеду. Не хватало, чтоб твоя ма подумала, что я к вам вселился. – Сверкнул улыбкой. – А потом, знаешь, совсем не хочется спать. Пожалуй, поколесю немного по округе. Хочешь со мной?
– А то мне кто-нибудь разрешит!
Джош пожал плечами, запуская мотор.
– Тогда пока. Завтра увидимся.
Рывком двинув рычаг передачи, развернулся, нажал на газ, белозубо расхохотался, видя, как Майкл выскакивает из облака пыли, и умчался. Но когда он свернул на Олинда-роуд, улыбка сползла с лица и странное беспокойство, тревожившее душу весь вечер, вступило в свои права.
То есть это было как бы и не вполне беспокойство.
Что-то еще – что-то, имени чему он не знал.
Отчасти дело было в грудной клетке, которая была какая-то не своя. Не то чтобы болела, и на простуду не походило.
Вот не своя, и все тут!
По Олинда-роуд поехал в гору. Хотя ночь становилась прохладной, окно оставил настежь открытым. Наконец, почти на вершине, свернул налево и стал спускаться серпантином вниз, к Макавао. Огибая поворот, мазанул светом фар по знакомой фигуре.
По обочине ссутулившись, понурив голову шел Джефф Кина. Джош, догнав его, притормозил.
– Эй! Ты это чего?
Джефф вздрогнул, шарахнулся в темноту, но потом признал знакомый пикап.
– Да вот иду себе, – сказал он. – Спать неохота и... не знаю... как-то не по себе мне. Так, будто если не выйти из дому, то спятишь или еще что-нибудь. – Он помолчал, а потом прибавил: – Непонятно что. Слушай, может так оно было и с Киоки, а?
– Кто его знает, что было с Киоки, – сказал Джош. – Ну, давай, что ль, куда прокатимся?
– Давай, – пожал Джефф плечами. Открыв дверцу, уселся рядом, и пикап направился вниз в Макавао.
Никто из них не обратил внимания на машину, которая стояла на обочине сразу за следующим поворотом.
Между тем, ее водитель их очень даже заметил, потому что тронул с места, едва пикап его миновал. Согласно полученному несколько часов назад приказу, он продолжал наблюдение за Джеффом Киной.
Тот, кто сидел за рулем пикапа, кто бы он ни был, был чьей-то еще заботой.
Джош повернул на шоссе, ведущее в Халеакала, не обращая внимания на машину, неотступно следующую за ним. Он заметил сияние над горящим тростниковым полем. Столбом поднимавшийся дым напомнил об извержении на Большом Острове, и дрожь предчувствия охватила все тело.
– Видел когда-нибудь, как жгут тростник? – спросил он Джеффа и, не дождавшись ответа, поглядел на него через плечо. Взгляд Джеффа – точно так же, как его собственный мгновение назад – был прикован к бушующему в отдалении пожару. – Джефф! – позвал он погромче, и когда тот обратил наконец на него глаза, уверенности, что Джефф его видит, у Джоша не было. – Ты в порядке?
Джефф кивнул.
– Видел когда-нибудь, как жгут тростник? – в точности повторил он слова Джоша.
Джош удивился, но, решив не вдаваться в странности поведения приятеля, предложил:
– Хочешь, подъедем ближе?
Джефф снова кивнул, но больше не сказал ничего, и глаза его вновь приковало к себе пылающее тростниковое поле. Джош нажал на акселератор, и пикап, набирая скорость, помчался по почти пустому шоссе.
Видя это, водитель нажал на одну из двух кнопок памяти на своем сотовом телефоне и с нетерпением ждал, когда ему ответят.
– Меня, похоже, засек мой парень, – сказал он в трубку. – Кроме того, его кто-то подобрал, и тот, к кому он сел, рванул сейчас так, будто у него скипидар в заднице. У нас есть кто-нибудь в Кахулуи?
– Ты прикрыт, – ответили ему. – Только дай мне описание той машины.
– Это пикап, старье, битый-перебитый. В кабине двое мальчишек.
– Номер запомнил?
– Нет, не мог подойти близко. – И, прервав связь, нажал на педаль газа, держась так, чтобы видны были хвостовые огни пикапа.
Джош свернул на проселочную дорогу, которая вела от шоссе к разгоравшемуся все сильней полю.
– Господи, – прошептал Джефф. – Ты видел что-нибудь подобное?
– Да миллион раз, – отозвался Джош. Но не выговорив до конца фразу, понял, что сегодня это совсем другое дело.
Раньше он всегда старался держаться от горящего тростника подальше, плотно закрывал окна и даже выключал вентиляцию, чтобы дым не просачивался в машину.
Однажды – всего пару месяцев назад – он возвращался из Пукалани и ему пришлось ехать мимо горящего поля. Тогда, поразмыслив, не повернуть ли назад, он решил, что жаль делать круг в двадцать миль, но, оказавшись в эпицентре пожарища, пожалел, что не сделал этого. Жар опалял лицо, и вой огня страшил почти так же, как языки пламени.
Но сегодня кипящий вокруг ад возбуждал и завораживал даже больше, чем зрелище извержения на Большом Острове.
Он нажал на педаль газа.
– Йе-хо! – завопил Джефф. – Давай-давай!
Пикап рванулся вперед. Дорожная пыль смешалась с черным пеплом, который дождем сыпался с неба и влетал в окна машины. Воздух был перенасыщен дымом, и Джефф дышал им жадно и глубоко.
Джош не останавливался. Пикап ехал теперь по обугленной, обожженной земле. Поля пылали с обеих сторон, стебли стояли черные, дымящаяся листва наливалась злой краснотой. Наконец Джош нажал на тормоз и замер ошеломленный, потрясенный этим зрелищем преисподней.
Странное, удушливое ощущение в легких, угнетающее его весь вечер, куда-то ушло.
Джефф Кина смотрел на пляшущие вокруг языки пламени. Всюду, куда ни взгляни, был огонь, и, глубоко дыша дымом, он чувствовал, что его подхватывает волна возбуждения, что каждый нерв – на пределе и все чувства обострены. Всей кожей он нежился в этом пекле, и сладость горящего тростника радовала рот. Пламя танцевало вокруг, и по мере того, как дым все наплывал и наплывал с обгоревшего конца поля, ему начали мерещиться странные, призрачные фигуры, танцующие над пеклом.
Это напоминало наркотическое опьянение, и прекрасное чувство полноты бытия охватило его, заставив позабыть то странное беспокойство, что выгнало его час назад из дому. Затем, когда завилась вокруг жаркая огненная буря, он услышал еще один звук – манящую песнь сирены.
Она словно обращалась к нему, звала оставить пикап, влиться в танец огня.
Даже дым склонялся перед ним, выманивая, приглашая. Джефф Кина распахнул дверь и выскользнул из пикапа...
Вой сирен нарушил дремотный транс Джоша Малани, а когда хлопнула дверь пикапа, он очнулся совсем.
– Ты куда? – заорал он, увидев, что Джефф стоит рядом, самозабвенно уставясь в огонь. Передвинувшись на пассажирское место, Джош потянулся и схватил Джеффа за руку, и в этот самый момент сирена завыла громче и сквозь клубы дыма пробились слепящие фары приближающейся пожарной машины. Джефф вырывался, но Джош держал его крепко. – Джефф, Джефф! Давай назад! Это пожарные! Да что с тобой, черт побери!