Рудра есть Агни, Огонь, воспламенивший первую в мире страсть и обратившийся против самого себя при поглощении ее последствий. Небесный Отец — только сосуд, в который он помещает свою поглощающую энергию. Все, что пламя оставляет в нем, это гнев.
Начиная с поздневедической эпохи темой этого мифа о творении человека считается инцест между Отцом и дочерью. В начале вещей, однако, когда существовали только Отец и сотворенная им (или отделившаяся от него) дочь, едва ли возможна речь об инцесте. Кроме того, осуждение инцеста предполагает существование общества с господствующими ценностями, в соответствии с которыми оценивается все происходящее. Рудраический миф о творении не является утверждением или отвержением общественных условностей. Боги из Раудра-брахмана оценивать что-либо с нравственной точки зрения не пытались. Напротив, об этом происшествии, нарушении предсуществовавшей целостности, боги в своем прозрении создали поэму, обладающую магической мощью, и из ткани своего творения они сформировали господа жилища, Вастошпати, хранителя сакрального порядка. Семя упало на землю, на место
жертвоприношений, откуда человек и боги посредством жертвоприношений восходят на небо.
Матсья-пурана составлена во времена, равноудаленные как от ведической, так и от современной эпохи, в III—V вв. н. э. В ней царь размышляет о страсти Творца к своей дочери: «Скажи мне, почему не считали, что он совершил страшный грех?»96 Ответ в том, что лишь людям свойственны подобные сомнения, ибо у них есть физические тела, и им, с их грубыми телами, очень трудно понять акт творения — довременной, божественный и невыразимый. Причиной его было сознание, превосходящее человеческое. Великую тайну понять может лишь разум того же порядка. Богам запреты неведомы, существам же с физическим телом не следует и думать о том, чтобы вести себя подобным образом97.
Матсья-пурана снимает с Творца обвинение. Проступок Творца — не его насилие над дочерью. Божественное соитие Отца с дочерью — только символ, метафора онтологической истины. Изначальное существо, ближайшее к целостности Непроявленного, объединяет в себе мужской и женский аспекты. Агни — «бык-корова»98, слияние противоположностей, пламенное двуполое божество, огромное, как космос. «Дакша рожден от Адити, Адити — от Дакши» ". Слова, означающие отношения полов, детородные органы — настолько же ясные в своих коннотациях, насколько таинственные в своих импликациях, смыслах, подтекстах — служат универсальными символами процесса творения. В этом контексте плотское соединение, возбуждение, рождение — метафоры, повествующие о событиях, где превосходятся пределы возможного и допустимого для смертных. Подобные образы поражают, поскольку касаются таких сочетаний и взаимодействий пружин жизни, которые неизвестны смертным и даже не могут быть ими восприняты. Метафоры человеческих тел, символически перенесенные на животных или на невоплощенные сущности, вступают в комбинации, играющие на струнах значений и вызывающие глубочайший резонанс.
Сверхчеловеческие силы в космосе оплодотворяют и порождают друг друга подобно идеям в человеческом мире. Адити, «безграничная», всеохватывающая женственность, и Дакша, «умелый», мужская энергия, действующая через царство Адити, взаимно порождают друг друга. Огонь горит и в мужском, и в женском начале, объединяя их в образе гигантского космического «быка-коровы», пребывающего на границе человеческого понимания, за которой нет слов и образов100. Дочь, с которой Отец сожительствует, — это ипостась самого Отца. Прежде чем он познал ее, она была едина с ним. У Ардханаришвары, Господа Шивы, правая половина мужская, а левая — женская. Как говорят пура-ны, Шива — это тот, кто разделяет себя на бога и богиню (Siva и Siva). Затем он тысячи лет не прекращает свое пылкое любовное соитие с Богиней101. Эту любовь никто не может счесть инцестом.