— Как, милая?
— Сложно, слишком сложно…
** ** **
Мойра советовала отвлечься от этой напряженной обстановки. Я понимала, что она права. И как бы мне не претила сама мысль о встрече с прошлым, сейчас это было просто необходимо. Я не представляла, сможет ли помочь что-либо еще.
С нетерпением дождавшись ближайшей субботы, я вечером выбирала более-менее приличную одежду и нервно размышляла, нужно ли мне видеться с подругами. Как себя вести, и что говорить, не было проблемой — я «ненадолго вернулась из-за границы и на днях уезжаю обратно». Главный вопрос, стоит ли боль, вызванная воспоминаниями и разговорами о сегодняшней нормальной жизни моих бывших подруг, самой встречи. А боль будет ужасной, я знала это. Ехать в дом родителей мне все еще не хотелось…
Уже лежа, полностью погруженная в мысли о том, как провести завтрашний день, свободный день, я услышала тихие шаги на лестнице. Мне не нужно было волноваться — Кристоф всегда передвигался неслышно.
В люке вынырнула голова Кайла, он принес мне еду вместо Кристофа — почти праздник!
— Ты зачем подкрадываешься? — поддразнила я, улыбаясь, было так приятно его видеть. — Поседею преждевременно! — …Вряд ли я дождусь своего первого седого волоска. Как в моей жизни все перевернуто с ног на голову! Обычно женщины так бояться этого момента — я же о нем мечтала…
— И испортишь такие красивые волосы? Никогда! — поддержал мою шутку Кайл. Он поставил поднос на тумбочку возле постели и присел на край рядом со мной. Я взялась за батончик, вкус которого стал мне привычен и даже любим: какие-то орешки, разные сухофрукты, мед, шоколад — одна из моих немногих радостей.
— Ты так красива, Диана… — Кайл задумчиво пропускал мои локоны сквозь пальцы.
Его голос и особенно взгляд были так серьезны, что мне, лежавшей перед ним на постели, хотелось сделать этот разговор менее …концентрированным…
Доев батончик, я положила обертку на поднос.
— Спасибо.
— У тебя кусочек шоколада, — улыбнулся Кайл.
— Где?
— Здесь, — и он поцеловал меня в губы. Нежно, сладко… и отстранился, ожидающе глядя в глаза. Он давал мне выбор. Как никто никогда раньше… Я улыбнулась и потянула его за воротник к себе. Я не стала сомневаться в своем выборе, и взгляд Кайла вспыхнул счастьем…
Со страстным стоном его губы обрушились на мои. И мой жадный ответ был неожиданным для меня самой. Было ли это потому, что я понимала в глубине души, что другой такой возможности у меня уже, скорее всего, не будет? …Или же это было больше, чем страсть? Я боялась искать ответ на этот вопрос — он мог принести слишком много боли нам обоим. Ведь со стороны Кайла это был не просто порыв, я знала об этом с самого начала.
Одежда полетела на пол, и мы сплелись, обжигая друг друга огнем… И это впервые было хорошо… Я была почти счастлива, почти жива…Едва чувствуя, как внутри растет взрыв удовольствия, я уже хотела еще… Казалось, мой крик заполнил всю комнату светом… Мне было так хорошо…
— Руки прочь от нее! — и в то же мгновение, как раздался переполненный яростью рык, нечеловеческая сила оторвала от меня Кайла и швырнула в люк.
Я все еще была в раю, на моих губах таяла улыбка экстаза… надо мной, обнаженной, неподвижно стоял Кристоф. Посторонний мог бы обмануться его внешним спокойствием, но не я — едва придя в себя и уловив выражение его лица, я слетела с постели, в последний момент сдернув одеяло, чтобы прикрыться.
Несколько быстрых шагов назад, не глядя куда, лишь бы подальше от него, и я уперлась в стену. В тот же миг Кристоф уже стоял рядом, так близко, что его распахнутое темное пальто касалось моей кожи. Спина заболела от тесного контакта со стеной. И если бы взгляд мог убить, я бы давно была мертва…
Снизу послышались звуки: судя по всему, Кайл пострадал меньше, чем мог бы. Нельзя было допустить, чтобы он поднялся наверх — если мне эта ситуация не грозила смертью из-за исключительной ценности моей крови, то я не была уверена, что профессиональной квалификации Кайла было достаточно, чтобы сохранить ему жизнь.
Неожиданно, привычное пламя ненависти заслонило мир вокруг. Всего пару секунд назад я была на вершине удовольствия с человеком, достойным, как никто другой, разделить со мной это счастье. И снова Кристоф отнял его у меня властной рукой…
— Ты не можешь заходить в мою комнату, когда тебе заблагорассудится!.. — от этих слов он озверел окончательно, и фразу я закончила, уже вися в воздухе и тщетно пытаясь высвободиться от руки, сдавившей мое горло.
— Если я еще раз увижу здесь постороннего — и мне плевать кого — я убью эту мразь! Тебе понятно?! — проревел он мне в лицо.
Мне хотелось объяснить, что моя жажда его смерти намного сильнее, но я не могла вдохнуть. Ослепленный яростью, Кристоф так сильно сжал пальцы, что было непонятно, почему моя шея еще цела. Он осознал, что происходит, только когда от недостатка кислорода я покраснела, и ослабил хватку. Мои ноги коснулись пола, я судорожно набрала воздуха раз, другой… Едва почувствовав облегчение, я вспомнила слова Мойры и догадалась, чем в ответ смогу стегнуть его побольнее:
— Ты просто злишься, что я предпочла не тебя, — еле выдавила я, хрипя.
Он замер, и его рука разжалась. Я сползла на пол, надсадно кашляя, но, тем не менее, наслаждаясь каждым свободным вдохом. Воздух со свистом входил в мои легкие… Когда, через несколько минут я смогла открыть глаза и посмотреть на него, Кристоф был …совершенно спокоен.
— Какая же ты глупая, — его голос был само презрение. — Ты думаешь, что особенная? — Он наклонился к моему лицу. — Я живу долго, очень долго, Диана, и ты не имеешь понятия, сколько женщин прошло через мои руки. Как же мне надоела ваша глупость, вы сами, …но ты — больше всех… Сколько времени я провел рядом с тобой, видел твой глупый страх, твои слезы… Как же ты…
Я не знала, что он хотел сказать, но вдруг мне показалось, что сейчас он меня ударит, и я закрыла глаза, снова вжимаясь в стену. Когда же я их открыла, в комнате никого не было…
** ** **
После происшедшего разрешение на прогулку было аннулировано.
Я недоумевала — никто не ставил мне условием соблюдать целибат, но с другой стороны, мне было известно, что иной раз и за незначительные провинности слуги платили жизнью. Интересно, отказать хозяину и предпочесть ему слугу, пусть и наемного — мелкий проступок или крупный?.. Обстоятельства позволяли мне шлифовать черный юмор.
Количество моей работы по дому резко возросло, объем сдаваемой ежедневно крови тоже. Я ни секунды не сомневалась, кто следил за этим лично. Кристоф не мог наказать меня настолько радикально, насколько того желал. Иногда я размышляла: к счастью это или к сожаленью? Все чаще мне хотелось быстрого конца…
А он, судя по всему, был уже недалек.
Выздоровление Мойры быстро продвигалось: она проводила большую часть дня на ногах, забыв постылую кровать, улыбка не покидала ее совершенных губ, и многовековая усталость на лице Дженоба уступила место незнакомому выражению светлой радости.
Но была у этого выздоровления и обратная сторона — жизнь, наполнявшая Мойру, покидала меня.
Прошло немало времени, пока я поняла, что с такими кровопотерями долго не протяну. В прошлом, казавшемся таким нереальным со дна моей сегодняшней пропасти, цветущая и пышущая здоровьем внешность всегда отличала меня от других. Теперь я была лишь тенью себя. И без того измученная дикой жизнью последних месяцев, я стала бледной и слабой, у меня пропал аппетит. Быть может, до этого бы не дошло, если бы я продолжала есть всю ту гадость, которой меня пичкали. Но у меня исчезло само желание жить, а вслед за ним стали уходить и другие потребности организма.