— Ну мам, зачем из этого делать какой-то праздник? — ворчу я, пока она обнимает меня за плечи и заводит в дом. Сзади слышу ворчание Дина.
— Ну хоть кого-то теперь будут кормить постоянно, а от меня отстанут.
Мама бросает на него взгляд, полный строгости, и мы смеёмся, оказываясь внутри нашего дома. Джонатан встречает меня с улыбкой, даже обнимает, пока я рассказываю о спонтанном полёте с Евой. Мама же, конечно, ворчит, что я не приехала сразу и не важно, что была ночь. Пока мы болтаем, меня тянут на кухню и пытаются запихнуть весь холодильник, постоянно подкладывая на тарелку все вкусное, что приготовила мама. Хоть мы и виделись с ней в прошлом году, она постоянно замолкает и смотрит на меня, думая о своём. Не знаю, почему она стала такой сентиментальной: стоит мне только ответить на её взгляд, как мама начинает плакать. Мы подолгу обнимаемся, вызывая улыбку её мужа и скептический взгляд Дина, который не привык к такому проявлению чувств. Кому как не мне знать, что мой друг детства всегда был отстранённым и с опаской относился ко всем незнакомцам.
Когда я практически выкатываюсь из-за стола, мы с мамой поднимаемся в мою комнату, и я вижу, что тут ничего не изменилось. Всё те же розовые обои, которые я выбрала со скандалом, и моя любимая кровать, одиноко стоявшая напротив окна. Рядом стол, до сих пор хранивший те школьные дни, когда я ещё училась. Спустя такое количество времени смотреть на это непривычно: кажется, прошла целая вечность.
— Я не смогла кого-то заселить сюда, — говорит мама, пока я кружусь по остаткам воспоминаний.
— Так непривычно это всё видеть, — отвечаю я, подходя к столу и замечая фотографии, прикреплённые к стене. На них я с Евой и Аделин позируем и смеёмся, а на некоторых даже кривляемся.
— Если хочешь, мы можем тут всё изменить, сделать всё по твоему вкусу, а когда приедешь в следующий раз, то от подростковости ничего не останется.
— Мам, ты могла давно это сделать, не спрашивая меня, — я смотрю на неё через плечо.
— Не хотела трогать ничего, — она пожимает плечами. Я возвращаюсь к ней и обнимаю со спины. Мама прижимается щекой к моей щеке, смотря в окошко, в которое я боялась посмотреть. — Я знаю, что была не очень-то хорошей матерью, но оставляя в этой комнате всё на своих местах… мне казалось, что моя всё ещё маленькая дочь рядом.
— Мам, я и так рядом в каком бы возрасте ни была. Да и понимаю тебя как никто другой, в отношениях с моим отцом не было радужных дней, а тебе хотелось самого маленького… любви.
— Я люблю тебя, малышка, — я улыбаюсь, когда мама целует мои ладони, взамен получает от меня порцию поцелуев в щёку, и мы хихикаем.
Примерно через час меня оставляют одну, и я ещё долго рассматриваю свои старые вещи, а потом принимаю душ, переодеваюсь и мечтаю лечь спать. Я отменила наш поход по городу с Евой, ссылаясь на недосып и снова разболевшуюся голову. Я знала, что подруга не пропадёт без меня, она побежит по всем друзьям, что приехали к своим родителям. Поэтому всё, что происходило потом, когда моя голова только коснулась подушки, я уже не помню. Уснула мёртвым сном.
На следующий день я обнаружила, что осталась одна в доме, только мамина записка, лежавшая на столе на кухне, гласила, что они уехали за покупками, а Дин уехал на работу. Мне пришлось развлекать себя за приготовлением завтрака, попутно написав Еве и спросив о планах на сегодня, но она не ответила. Позавтракав в гордом одиночестве, я решила всё же прогуляться по городу, может быть, заодно встречу подругу и вместе с ней продолжу прогулку.
Приняв душ и наспех собрав волосы в хвост, я нацепила первое попавшееся платье. На улице было очень тепло, что было не свойственно этому городу. А когда вышла на крыльцо, то на моём лице сразу появилась улыбка: мой подростковый велосипед до сих пор стоял на том же самом месте, где я его ставила в последний раз. Спустившись по ступенькам крыльца, я сама, не зная куда идти, свернула направо, проходя мимо дома Майка, услышав голос его матери, что всегда громко и задорно смеялась. Не искушая судьбу, я поспешила дальше, осматривая вроде те же здания, что и десять лет назад. В некоторых домах я видела незначительные изменения, но в основном тут ничего не поменялось.
Моя улыбка сама по себе расцвела на губах, когда передо мной показался небольшой ночной клуб, который держали местные парни, что были старше меня в два раза. Помню, что когда-то Майк хотел пробиться к ним в компанию, чтобы поднять и без того популярную роль в этом городе. Не знаю, добился ли он того, что хотел. Я несколько раз видела тех парней и, признаться честно, только от одного взгляда, насколько мне известно главного из той компании, я покрывалась мурашками. Он был суров и всегда с недовольным видом.