В моей жизни и так уже не будет ничего хорошего.
— Ну что ж, — Дженоб отозвался спокойно, будто и не слышал моих дерзких слов. — Перейдем к ответам. Длительность твоей жизни находится в прямой зависимости от пользы, которую твоя кровь сможет принести моей дочери. Точнее пока ничего нельзя сказать, время покажет. В нашем доме ты будешь работать наравне с другими людьми, отданными в уплату долга… да-да, именно в уплату долга! В нашей повседневной жизни, как ты, наверное, понимаешь, есть некоторые особенности, которые не позволяют нам нанять прислугу в агентстве. Кроме того, при моей политической известности лишний шум нам совершенно не нужен. Исключено! А так мы уверены, что наши секреты, так сказать… умрут вместе с нами, — старик и сын переглянулись с улыбкой. — А вот насчет твоих прав, их у тебя немного… Точнее, их нет вообще. Конечно, тебе будет сложнее, чем остальным, ведь наша прислуга по большей части из трущоб. Но это уже полностью твои проблемы. Ты должна забыть свою прошлую жизнь! К ней уже нет возврата, пойми. И еще. Кроме труда наравне со всеми остальными ты будешь приходить в лабораторию, где работаем мы с Кристофом и еще несколько посвященных в наши тайны людей. И ты будешь молчать о том, что увидишь, — никому из слуг ни слова!
— Равно как и никому из наших гостей. И вообще, старайся держаться от них подальше, — добавил Кристоф. — Так как гости у нас не всегда обычные, иные из них смогут уловить твой пульс с расстояния в три сотни метров. И мы не хотим объяснять им, что это за странно пахнущий человек… Еще вопросы?
— Я смогу навестить свою семью? — не то чтобы я тосковала о них, но это был завуалированный вопрос: позволят ли мне покинуть стены тюрьмы в принципе.
Отец и сын странно переглянулись.
— А ты хочешь? — ухмыльнулся Дженоб. — Что ж, все наши слуги имеют возможность два раза в месяц съездить куда им угодно.
— Так уж куда угодно? — Трудно было в это поверить.
И снова они обменялись непонятными взглядами.
— Да, главное — вовремя вернуться. Но детали тебе расскажут позже, — Кристоф явно хотел поскорее закончить разговор. — Пойдем, я покажу тебе твою комнату!
Я послушно последовала за ним.
Мы углублялись все дальше и дальше в дом. Казалось, внутри он был значительно больше, чем выглядел снаружи. Мы проходили через просторные залы с высокими потолками и окнами во всю стену, через нелепые по форме приземистые помещения с множеством дверей, ведущими в другие комнаты, поднимались и опускались по лестницам… Пока наконец не остановились в тупике — торце длинного темного коридора.
Я удивилась, поскольку там не было дверей. И тогда он указал на выдвижную лестницу.
— Полезай наверх… Ну? В чем дело? Полезай же!
Я стала неловко подниматься, то и дело оглядываясь на… хозяина (как же странно это слово звучало, вероятно, я никогда не привыкну!). Меня не покидало дикое ощущение, что стоит лишь отвернуться — и он нападет.
Это было очень уединенное место. Комната находилась в мансарде: под скошенной крышей в углу стояла широкая кровать, на которой из-за резкого наклона потолка можно было только лежать. Пол покрывал милый ковер. Оглядевшись, я различила в слабом свете крошечной лампы столик у окна, кресло с моими вещами возле него и шкаф, в котором могло поместиться ровно столько одежды, сколько я привезла с собой. Как же он не был похож на мою роскошную гардеробную с кучей обуви и сумочек…
— Располагайся!
Я с удивлением обнаружила позади себя Кристофа, который, как всегда, совершенно бесшумно и непонятно зачем поднялся в мою, теперь уже мою, комнату.
— Да, — покорно ответила я, рассматривая помещение, в котором мне предстояло провести остаток жизни.
Я старалась не обращать внимания на него, стоявшего в опасной близости. Я бы многое отдала за возможность снова увидеть полное безразличие в его глазах!.. А не то новое, что появилось.
«Рано еще».
«Что рано?»
«Рано еще делать, что хочу».
Неужели в конце мне придется пройти и через это? Будто мало всего остального! Наверное, это называется эффективное использование собственности…
Мне так хотелось, чтобы он ушел! Хотелось остаться в одиночестве и разобраться, что я чувствую на самом деле: страх перед своим будущим или безразличие?
Но он продолжал стоять позади меня, и я не решалась сделать и шагу. Это казалось опасным.
— Сюда ты тоже будешь приходить два раза в год? — я решила, что любой вопрос лучше напряженного молчания.