Подключившись к одной из канадских радиопередач, Лидия откинулась на спинку сидения и попыталась расшифровать французский язык…
Мигающие синие огни с другой стороны двухполосной дороги ослепили ее.
Мимо проехали три полицейских машины. Нет, четыре. А еще там был квадратный фургон и скорая помощь.
Она нажала на тормоза, проезжая мимо внедорожника шерифа Иствинда, и, вывернув руль, пересекла полосу движения и остановилась позади его машины. Выбравшись, Лидия прикрыла глаза рукой от синего мигания.
К ней подошла высокая фигура в военной форме штата Нью-Йорк.
— Мэм, я попрошу вас вернуться в машину…
— Что случилось?
— И продолжить свой путь.
Она посмотрела на деревья. Мелькали фонари, когда группа возвращалась к дороге через лес.
Солдат подошел ближе и заблокировал обзор.
— Мэм, вы уедите прямо сейчас либо на моей машине, либо на своей. Выбирайте.
— Кто пострадал на горе? — Она взглянула на мужчину. — Я работаю в «Проекте изучения волков», расположенном вверх по дороге, и это наша земля, часть нашего заповедника.
— Как ваше имя, мэм?
Прежде чем она смогла ответить, сотрудники правоохранительных органов вышли из-за деревьев — с черной сумкой для трупов, которая провисла, как гамак, между хватками двух офицеров. Что-то в том, как провис этот мешок, заставило ее живот заболеть.
— Я разберусь с этим, — сказал кто-то.
Когда полицейский штата кивнул и отступил, она не удивилась, увидев перед собой Иствинда.
— Что происходит? — спросила она требовательно.
Шериф взял ее за локоть и направился к машине. Но Лидия сбросила этот якорь и указала на тело, когда его переносили в кузов фургона вместо машины скорой помощи.
— Кто это?
В синих вспышках лицо Иствинда было маской хладнокровия. Не то чтобы он когда-то ее вообще снимал.
— Идет расследование, мисс Суси…
— Нечего мне тыкать моим именем. Я имею право знать…
— Когда мы будем готовы сделать заявление…
— Это наша земля. — Она кивнула на табличку «Проход запрещен», которая была прибита к толстому стволу. — Я хочу знать, что на ней произошло.
Иствинд посмотрел, как мешок с трупом загружали в машину следователя.
— Это был турист. У нас еще нет удостоверения личности.
Лидия перекрестилась.
— Несчастный случай или проблемы со здоровьем? И как долго он пробыл на горе?
Наступила пауза. И это был ответ на первый вопрос, не так ли?
— Скажи мне, — потребовала она.
— На него напало животное. Больше я ничего не скажу. — Иствинд подался вперед и посмотрел ей прямо в глаза. — И я рассчитываю, что ты оставишь эту информацию при себе.
— Где его нашли?
— Больше я ничего…
Когда двойные двери фургона захлопнулись, она рявкнула:
— Где?
— Северный Гранитный Хребет. Его нашел другой турист и позвал помощь. Телу два дня, а сейчас — прошу меня извинить.
Шериф подошел к другим офицерам, и Лидия оглянулась туда, где останки вынесли из леса.
Через мгновение Лидия подошла к своей машине и села в нее. Ее обед остыл, но она забыла о своем голоде и направилась обратно в офис. Когда она приехала на место, она не стала въезжать на стоянку. Она подъехала прямо к главному входу ПИВа.
Лидия вышла из машины и, подойдя к двери, приготовила ключ, но когда начала вставлять его в замок, то бросила взгляд вверх на линию крыши. С тех пор, как она ушла, наступила ночь, и должен был загореться активируемый движением свет.
Тот факт, что этого не произошло, был еще одним пунктом, который нужно добавить к списку поломанных вещей. Но, по крайней мере, у них появился новый смотритель, верно?
Лидия взяла свой телефон и включила фонарик с надеждой, что это просто перегоревшая лампочка, а не глобальная проблема с электричеством.
Войдя внутрь, она отключила сигнализацию и направилась прямо к своему столу. Включив лампу возле своего компьютера, она вошла в систему и получила доступ к видеонаблюдению на горе. В заповеднике на деревьях было установлено около сотни камер — вроде бы много, если не считать, сколько там было акров.
Но одна камера была и на Северном Гранитном Хребте.
Закрыв глаза, Лидия потерла медальон Святого Христофора между большим и указательным пальцами, ожидая загрузки конкретной записи. Записи хранились в течение одной недели, прежде чем их переносили на постоянное хранение в облаке, поэтому не имело значения, сколько дней или ночей назад произошло нападение. Хотя Иствинд сказал про сорок восемь часов.