С сильным биением сердца, с смутными мыслями, порожденными страхом, Мария побежала за отцом. Лестер услыхал ее шаги и обернулся — обернулся, чтобы увидать ее бегущую за ним с бледным лицом, и с губами, трепетавшими при свете сумерек.
— Папа, папа! — воскликнула она, сама не зная, что она говорит и что ей следует сказать. — Выслушайте меня на минуту. Не продолжайте этого дела. Если освободили мистера Лидни или думают освободить его, не препятствуйте этому. Мы ничего не лишились из замка, папа; не продолжайте этого дела.
— Освободить Лидни! Не продолжать этого дела! — повторил Лестер, вытаращив глаза на дочь. — Что ты хочешь сказать?
— Он не виноват, папа; он совсем не тот, за кого вы его принимаете.
— По каким причинам говоришь ты это? — саркастически спросил Лестер, сдерживая свой гнев.
— Я… я не знаю никаких причин, — отвечала Мария со страшно расстроенным лицом, — кроме… кроме убеждений моего сердца.
— Убеждений твоего сумасбродства! — воскликнул Лестер. — Тебе следовало бы стыдиться даже упоминать имя этого человека. Я буду преследовать его даже до… до самой смерти! — сказал Лестер, употребляя сильное выражение в минутном пылу гнева.
— О, папа! Не делайте этого, не делайте! — воскликнула Мария, схватив за руку, чтобы удержать его, и заливаясь слезами. — Оставьте это дело, затушите его. Вы не знаете, что вы можете сделать и какие ужасные тайны может оно обнаружить. Неужели вам не приходило в голову, что в этом деле может быть замешан другой вместо мистера Лидни?
— Что ты хочешь сказать? — спросил он, совершенно растерявшись не столько от ее слов, сколько от ее странного поведения. — Ты с ума что ли сошла?
— Я не смею сказать, я не смею сказать. Но, папа, если вы имеете хоть какое-нибудь уважение к вашей собственной чести и к вашему счастью, вы не станете расследовать дело прошлой ночи.
Она ушла домой, рыдая, Лестер посмотрел вслед ей с гневом и недоумением. Неприятное подозрение, что она привязана к этому авантюристу Лидни, прокралось в его душу. Но глаза Лестера были ослеплены, и он ни разу не подумал о возможности, что дочь его боится за кого-нибудь другого, или что его сын Уильфред мог участвовать в деле прошлой ночи.
Глава XXXI
ОЖИВШИЙ МЕРТВЕЦ
В комнату больного в «Отдыхе Моряков» — так начали называть комнату, занимаемую так долго больным иностранцем, — сидел мистер Гом в лихорадочном нетерпении. Он не привык к противоречию, не привык ждать исполнения своих приказаний и ждал с дурно скрываемым нетерпением возвращения Эпперли в Дэншельд, а теперь, когда он воротился, мистер Гом повелительно требовал его к себе.
Стряпчий явился наконец. Его привела мистрисс Рэвенсберд. Он, с своим зонтиком и с ее, догнал ее, когда она входила в «Отдых Моряков». Ни слова не сказала она, когда ввела его в комнату и заперла за ним дверь. Рэвенсберд стоял возле дивана, на котором сидел больной спиной к двери. В голове стряпчего не было ничего другого, кроме завещания, которое он должен был написать, потому что за ним прислали с такой настоятельной торопливостью.
Он обошел вокруг дивана, говоря:
— С огорчением слышу, что вы серьезно больны, сэр… мистер Гом, кажется?
Больной поднял голову и прямо устремил на него глаза. Его надменные черты, теперь несколько изнуренные страданием, его проницательные глаза, его серебристые волосы были прекрасны, как картина. Он был еще красавцем. Эпперли посмотрел на него, а потом отступил на несколько шагов, и удивление, смешанное с ужасом, выразилось на его физиономии.
— Великий Боже! — произнес он, отирая свой лоб. — Это… это… может ли это быть? Это капитан Дэн, опять возвратившийся к жизни.
— Нет, сэр, — возразил больной очень резко для столь больного человека, — это не капитан Дэн. Я лорд Дэн и был им все время после смерти моего отца.
Стряпчий был совершенно изумлен, что было весьма естественно. Он отвернулся от больного к Рэвенсберду, от Рэвенсберда к больному.
— Не сон ли это? — проговорил он.
— Это не сон, — отвечал Рэвенсберд, — это мой прежний господин, теперь милорд. С гордостью могу сказать, что я это узнал на другой день после кораблекрушения.
Приготовлены ли вы были узнать это, читатель? Действительно, это был Гэрри Дэн. Падение не убило его, и вы сейчас услышите, как он спасся; но прежде надо рассказать то, что не терпит отлагательств. Он жил все время в Новом Свете, переезжая с места на место и вовсе не подозревая, что лордом Дэном в старом замке был не брат его Джоффри.