— Спрашивайте, — сказал лорд Дэн.
Рэвенсберд обернулся к Мичелю.
— Вы сейчас сказали, что не могли узнать капитана Дэна на утесах, — так как было недостаточно светло. Если вы не могли узнать его, как же вы могли узнать меня?
— Я вас не узнал, — отвечал Мичель.
Наступило молчание. Потом Ричард Рэвенсберд заговорил горячо, пылко:
— Так зачем же вы сказали, что вы узнали меня?
— Я этого не говорил.
— Вы говорили, мне так сказали.
— Нет, я не говорил. Я не мог рассмотреть так далеко. Это…
Его прервал полицейский сержант:
— Разве вы намерены отпереться, Мичель, теперь, когда вы находитесь перед милордом, что это не Рэвенсберд сбросил с утесов капитана Дэна?
— Я не могу сказать, он или не он. Может быть и он, а может быть и кто другой, этого я не видал.
Сержант посмотрел на лорда Дэна.
— Я так понял, ваше сиятельство, вчера, что Мичель узнал в преступнике Рэвенсберда.
— Я сам так понял, — отвечал лорд Дэн. — Вы, Эпперли, и мистер Уайльд сказали мне это.
Эпперли повернул свои очки и свое красное лицо на Мичеля и заговорил резким, быстрым тоном:
— Что значит это отпирательство, Мичель? Вы сказали вчера, что это был Рэвенсберд, вы сказали это в караульне.
— Я сказал, что это, наверно, Рэвенсберд, оттого что он имел утром ссору с своим господином, — отвечал Мичель. — И все другие это говорили. Но я никогда не говорил, что я это знаю, что я это видел.
— Стало быть, мы должны понять, что вы не знаете точно, кто дрался с моим сыном, что вы не узнали этого человека? — спросил лорд Дэн.
— Не узнал, милорд. Разумеется, я предположил, что это мистер Рэвенсберд, вследствие ссоры, о которой мы слышали; но я не мог видеть людей, дравшихся на утесах, то есть я не мог их узнать. Я не узнал бы, что один из них капитан Дэн, если бы он не упал на то место, где я стоял.
Все в комнате стали в тупик. Все, включая и всегда проницательного и аккуратного полицейского сержанта, были уверены, что Мичель готов присягнуть, что он видел собственными глазами Ричарда Рэвенсберда.
— Это не составляет ни малейшей разницы, — закричал Эпперли из чрезмерного усердия к дэновским интересам и к своему собственному убеждению. — Слышали, как Ричард Рэвенсберд произносил угрозы против своего господина…
— Извините, мистер Эпперли, это составляет большую разницу, резко перебил Рэвенсберд. — Когда заслуживающий доверия свидетель говорит, что он видел, как я совершил убийство, это одно, а когда он говорит, что не видел, это другое.
— Вы, вероятно, можете объяснить, как вы провели время вчера, Рэвенсберд, час за часом, до десяти часов вечера? — вскричал стряпчий.
— Может быть, и могу, если это понадобится, — возразил Рэвенсберд. — После того как меня выгнали из этого дома, я прямо пошел в «Отдых Моряков»; хозяин может сказать вам это.
— Но вы, может быть, не остались в «Отдыхе Моряков»?
— Остался; двадцать человек, приходивших и выходивших, видели меня там. Я не трогался с места целый день; я обедал и пил чай с Гауторном и его женой.
— Что вы делали после чая?
— После чая я посидел с ними несколько времени, а потом вышел прогуляться.
— Я так и думал! — закричал пылкий Эпперли. — Куда вы ходили? По какой дороге?
Рэвенсберд остановился в нерешимости, это обстоятельство могло оказаться против него.
— Я думаю, что никому нет никакого дела, по какой дороге я ходил, — отвечал он наконец.
— До этого есть дело всем. Может быть, вы шли по этой дороге? Господи Боже мой! — прибавил стряпчий, подпрыгнув от неожиданного воспоминания. — Я сам встретил вас, Рэвенсберд! Я шел домой от одного клиента и встретил вас на этом направлении; вы шли к замку. Было около семи часов.
— Я вас не видал, — сказал Рэвенсберд.
— Может быть. Я видел вас и этого более чем довольно. Куда вы шли?
— По своему делу. Я шел не за тем, чтоб сделать вред, и не сделал вреда никому. Я не долго был в отсутствии, я скоро воротился в «Отдых Моряков».
— В котором часу вы воротились — торопливо спросил стряпчий.
— Мичель, — также торопливо сказал Рэвенсберд, — в котором часу видели вы драку на утесе?
— Это было между половиною и тремя четвертями девятого, — отвечал Мичель. — Ближе к трем четвертям.
Рэвенсберд отступил назад с видом человека, который победил своих противников и покончил с состязанием.
— Это решает вопрос относительно меня, милорд. Я воротился в «Отдых Моряков» в двадцать минут девятого. Я помню, что пробило четверть на церковных часах перед тем, как я вошел, и я вынул мои часы посмотреть, верны ли они. Потом я не выходил целый вечер.