Герберт Дэн молчал несколько минут.
— Где, вы говорите, было это? — спросил он.
— Между развалинами и замком, крошечку поближе, может быть. А другой человек был кто-то чужой.
— Чужой! — невольно повторил Герберт Дэн, вероятно, ожидавший услышать, что это был Рэвенсберд.
— По крайней мере, для меня. Я никогда не видал его прежде. Высокий человек, с каким-то тюком в руках.
— С каким тюком?
— Не знаю; это мог быть ящик или сверток, большой и темный. Он лежал на земле, прежде чем я подошел, но этот человек поднял его и взвалил к себе на спину. Я не останавливался, чтоб рассмотреть, увидев, что другой был капитан. Капитан на него кричал.
— В каких выражениях? — с живостью спросил Герберт. — Не можете ли вспомнить?
— «Как ты смеешь, негодяй?», — больше ничего не мог разобрать. Но когда я уходил, они оба кричали.
— В котором часу это было?
— Минута в минуту сказать не могу. Может быть, в половине девятого.
— Дрэк, вы уверены, что это был чужой, а не Рэвенсберд? — спросил Герберт Дэн после некоторого молчания.
— Выдра я безглазая, что ли? — возразил Дрэк. — Этот человек столько же походил на Рэвенсберда, сколько на вас или на меня. Этот человек был выше пяти футов, с длинными руками и широкими плечами.
— Вы должны сказать об этом лорду Дэну.
— Я за этим шел теперь в замок. Я знаю мою обязанность. Хотя я лучше ушел бы за десять миль, чем предстать перед его сиятельством.
Улыбка пробежала по растревоженному лицу Герберта Дэна.
— Он не так снисходителен к вам, контрабандистам, как вы бы этого желали, и вы боитесь его. Но если вы можете помочь его сиятельству отыскать убийцу его сына, это, конечно, загладит старые грехи, Дрэк.
— Во всяком случае это мой долг рассказать, что я видел, и я скрывать этого не стану, — отвечал Дрэк.
Он дотронулся до своей шерстяной шапки в виде поклона и пошел к замку. Герберт Дэн продолжал идти к Дэншельду; ему хотелось спросить, не узнали ли чего нового. На лице его выражалось недоумение; он не мог преодолеть подозрения, что человек, которого Дрэк видел в ссоре с Гэрри Дэном, был Рэвенсберд, несмотря на описание, так не походившее на него, и тюк.
— Зрение обманывается в вышине и величине при лунном сиянии, — рассуждал он сам с собой. — А тюк, о котором Дрэк говорит, может статься, был небольшой чемодан, за которым Рэвенсберд ходил в замок. С другой стороны, Дрэк, может быть, показывает верно, и это был чужой. В таком случае Рэвенсберд…
Рассуждения Герберта Дэна были прерваны. Сделав поворот на дороге, он увидал самого Рэвенсберда, сидевшего на камне, лежавшем несколько поодаль от дороги; он находился в глубокой задумчивости и не поднял головы.
— Вы что-то задумались, Рэвенсберд.
Тот вдруг повернулся на это приветствие.
— О, это вы, мистер Герберт Дэн! Я все думаю о вчерашнем происшествии. Я не слыхал, как вы подошли.
— Рэвенсберд, — отвечал Герберт Дэн, и в его голосе и в физиономии слышалось и виднелось чистосердечие, — я считаю себя обязанным сказать вам, что ваши уверения, что не вы были убийцей вашего барина, подтвердились в некоторой степени. Заметьте, я говорю: в некоторой степени.
Странная улыбка, несколько циничная, промелькнула на чертах Рэвенсберда.
— Оказывается, что другой человек напал на капитана Дэна вчера на утесах; по крайней мере, капитан Дэн ссорился там с кем-то, и если описание этого человека верно, то это были не вы.
Улыбка на лице Рэвенсберда сменилась выражением удивления. Он не отвечал, а только вопросительно устремил глаза на говорившего.
— Естественно предположить, что кто бы ни был этот человек, он должен быть виновником последовавшей катастрофы. Незнакомец, высокий и широкоплечий, так его описывали мне, с тюком на спине. Может быть, странствующий разносчик, который пристал к капитану Дэну, предлагая купить, что-нибудь, и рассердился на отказ. Одно неоспоримо: они сердито спорили, а такие люди, часто с подозрительной репутацией, совершали преступления при малейшем поводе.