— О, нет! — небрежно отвечал сквайр Лестер. — Оставьте содовую воду, я сам ее налью.
— Экая сплетница! — бранил Джонз Тифль, уходя. — Многие господа выгнали бы меня за это. Если она останется здесь, я не останусь.
Мисс Бордильон сделалась несколько спокойнее во время разговора. Она обернулась к Лестеру и сказала:
— Стало быть, это правда?
— Да, это правда, Маргарет, — отвечал он, приняв серьезный вид.
— Вам следовало мне сказать.
— Разумеется, следовало. Я хотел сказать вам завтра утром. То, что я говорил намедни, было вроде предисловия. Я не терял время, потому что только сегодня это было решено с лордом Дэном, и каким образом мистер Герберт — я хочу сказать Джоффри — так рано это узнал, сказать я не могу. Впрочем, это все равно.
— Свадьба будет скоро? — спросила Маргарет тихим тоном.
— Этого я не могу вам сказать. Аделаида хотела ждать год, но когда я заговорил с лордом Дэном сегодня, он выразил желание, чтобы мы обвенчались как можно скорее.
— Во всяком случае, вы скажете мне, как только сами это узнаете, — сказала мисс Бордильон. — Но я могу тотчас же начать приводить в исполнение мои планы.
— Какие планы?
— Оставить ваш замок и отыскивать себе другой дом.
Лестер помолчал, на лице его выразилось удивление.
— Что это вам пришло в голову, Маргарет? Зачем вам оставлять мой замок?
— Мне следует скорее спросить, как это пришло вам в голову? — спросила она. — Конечно, я не стану стеснять своим присутствием леди Аделаиду.
— Дом довольно велик и для вас, и для леди Аделаиды. Она не отнимет у вас место хозяйки потому, что вы никогда не хотели занять его. Вы можете оставаться здесь точно так же, как оставались до сих пор.
— Нет, мистер Лестер, это невозможно. Прежде, чем вы введете в дом вашу жену, я освобожу для нее место.
— Маргарет, — сказал Лестер тихим тоном, — я не забыл, что вы обещали Катерине заступить ее место при Марии, быть в некотором смысле второю матерью девочке. А вы забыли это?
Мучительный румянец покрыл ее лицо, вызванный воспоминанием при этих словах. Она положила свою руку на грудь, чтобы утишить биение сердца.
— Вы введете в дом вторую мать Марии в леди Аделаиде.
— Это вздор, Маргарет. Аделаида сама почти ребенок. Каким образом может она исполнять обязанности матери для девочки в возрасте Марии? Я не намерен взвалить на нее обязанность заботиться о ребенке, которого она еще не может любить. Когда у ней будут свои дети, она приобретет опыт. Маргарет, как вы можете говорить о разлуке с Марией, любя ее так горячо?
Маргарет Бордильон знала, что будет иметь большие огорчения, чем она приготовилась вынести. Лестер продолжал:
— По собственному вашему желанию, вы заняли место гувернантки Марии. Последние два года вы с помощью разных учителей занимались ее образованием. Вы должны помнить, Маргарет, что я не весьма охотно разделял этот план; я думал, что эту обязанность не следует налагать на вас. Вы опровергли мои возражения разными аргументами, из которых один состоял в том, что вы вполне способны воспитывать Марию и имеете врожденную склонность к этому занятию; вторым аргументом было то, что вы не одобряете, чтоб молодая девушка была отдана в руки гувернантки, не вполне известной нам; в-третьих, что вы обещали Катерине лично надзирать за Марией. Вы следите за моими словами?
— Вполне.
— Я напомню вам, что эти аргументы еще в силе. Оставив замок, вы отдадите Марию на произвол наемной гувернантки и нарушите обещание, данное вами Катерине. Маргарет, милая Маргарет, — и Лестер взял ее за руки, — не думайте об этом, по крайней мере, теперь. Будет еще довольно времени после того, как леди Аделаида поселится здесь, если вы найдете, что вам неприятно оставаться. Я прошу вас ради Марии, не торопитесь. Вспомните, как Катерина поручала ее вам.
Она отняла свои руки спокойно и тихо, хотя грудь ее поднималась, а лицо судорожно подергивалось, и Лестер видел ее волнение. Но он все еще не понимал, он думал, что она раздосадована и взволнована тем, что он заменяет свою первую жену второю.
— Мы побольше поговорим об этом в другой раз, — сказала она, — теперь становится поздно.
Сложив свою работу, она поспешно вышла из комнаты.
— Много еще времени, — повторил Лестер сам себе, взяв бутылку с содовой водой. — И я вовсе не жалею, что эти сплетники проложили для меня путь. Кто подумал бы, что Маргарет примет это таким образом! Я никогда не видал ее в таком волнении. Все женщины таковы, все они романтичны, воображают, что если мужчина лишился своей жены, он должен оставаться верен ее могиле, в них нет здравого смысла. А Маргарет знает, что я не любил свою жену, а только уважал ее — но она образумится. Мне хотелось бы подлить водки в эту содовую воду, — заключил Лестер, позвонив, чтобы пришел Джонз.