— Брефф! Брефф! Что-то случилось с лордом Дэном, — проговорила она с трепетом. — У него такой вид… такой вид… я, право, не знаю, как сказать.
— О, миледи! Зачем было вам беспокоиться самим, зачем вы не позвонили?
— Я боялась остаться одна, — прошептала она. — Я заснула, а когда проснулась, взглянула на лорда Дэна и удивилась, почему он не заговорил и не позвал меня. Он лежал с открытым ртом и лицо его было бледно и холодно, оно испугало меня.
— Может быть, он лишился чувств, миледи? С ним бывали обмороки в начале его болезни.
— Брефф, — проговорила леди Аделаида, залившись слезами от внутреннего волнения, — это похоже на смерть. У него лицо точно такое, какое было у тетушки, когда она умерла.
Не говоря ни слова, чтоб не напугать всех других и чтобы не привлечь внимание к леди Аделаиде, Брефф пошел в комнату лорда Дэна; бедная испуганная девушка шла за ним и даже держалась за его сюртук в виде защиты. Увы! Брефф скоро увидал что случилось: лорд Дэн умер во сне.
Даже и тут Брефф, бывший олицетворением приличия и порядка, не объявил об этом гостям. Он позвал некоторых из слуг, сказав, что лорду Дэну сделалось хуже, и разослал гонцов ко всем, кого это могло касаться. Он не мог послать за Лестером, потому что его в тот вечер не было в Дэншельде. Уайльд, Джоффри Дэн и Эпперли скоро собрались около постели. Доктор сказал, что он умер уже более часа тому назад. Это заставило Аделаиду задрожать, он был уже мертв, прежде чем она заснула, и она вспомнила с ужасным угрызением, что она сидела, погрузившись в свои размышления, до тех пор, пока ею овладел сон, не обращая внимания на лорда Дэна и даже ни разу не встав со стула, чтобы взглянуть на него. Доктор думал, что он умер во сне, не пошевелившись, не вздохнув, а она сидела в четырех шагах от него! Теперь она стояла позади всех, дрожа слушая рассуждения и сетования. Вся прислуга как будто окаменела; бедный старик камердинер, бывший не многим моложе своего барина, просто заплакал.
— Неужели ничем нельзя оживить его? — рыдая, спросил он Уайда. — Как подумаешь, что именно в этот вечер я не входил в комнату каждые десять минут, как я делал это всегда!
— Ничего нельзя сделать, — отвечал доктор. — Вы можете видеть это сами. Одно утешение — это то, что он скончался спокойно, без боли. Я знал, что такова будет его кончина.
— Я удивляюсь, как вы не сказали ему этого, Уайльд, — с упреком заметил Эпперли. — Только сегодня утром его сиятельство сказал мне, что он не может погаснуть, как огарок.
— Зачем мне было говорить ему? Он приготовился к смерти; он знал, что она близка; для чего было говорить ему, что она может быть скоропостижна.
— Нет, он не приготовился к смерти, — возразил стряпчий с жаром, — он не устроил своих дел.
Это известие удивило всех. Лорд Дэн в такой продолжительной болезни не устроил своих дел? Джоффри Дэн недоверчиво улыбнулся.
— Это правда, — продолжал стряпчий. — После того как он лишился жены и сыновей, его прежнее завещание было уничтожено, и я написал новое. Когда я был сегодня утром у лорда Дэна, он назначил мне принести завещание для подписи в три часа, потом почувствовал усталость и назначил завтра в одиннадцать часов. И вот он умер, и завещание никуда не годится!
— Не подписано?
— Не подписано, — подтвердил Эпперли. — Для вас это лучше, — прибавил он, смотря на Джоффри Дэна.
— Нет, — спокойно отвечал тот.
Все вышли в столовую, в которую выходила спальная лорда Дэна. Посторонние и гости выходили медленными, неровными шагами, казалось, никто не знал, что теперь делать.
— Милорд, вы теперь останетесь в замке?
Это заговорила ключница. Все обернулись и посмотрели на нее. В эту минуту все думали, что она обращается к тому, кто лежит на кровати, к своему умершему господину. Нет, она говорила с Джоффри, который был теперь лордом Дэном. Он был новый пэр, семнадцатый барон Дэн.
— Да, я полагаю, — отвечал он, — это будет лучше.
Но когда лорд Дэн — мы должны называть теперь этот его титул, — взглянул на леди Аделаиду, он поспешил прибавить:
— Не сегодня, мистрисс Корбет; не к чему так торопиться. Я завтра займусь будущими распоряжениями.
— Как вам угодно, милорд, — отвечала мистрисс Корбет.
— Но если мое присутствие в замке может служить вам покровительством, — прибавил он, подходя к Аделаиде и говоря тихим тоном, — в таком случае я останусь.
— Благодарю. О, нет! Для меня не надо, — отвечала она, и яркий румянец покрыл ее бледные щеки. — Для меня довольно слуг.
— Пусть будет так, как вы желаете. Я телеграфирую Цецилии завтра. Вам, может быть, будет приятно, чтобы она была с вами.