...Туфли из Гавра,
бюстгальтер из Дувра
и комбинация с Филиппин.
Когда она павой
павой, павой
с рыжим норвежцем шла в ресторан,
муж ее падал,
падал, падал
на вертолете своем в океан.
Что же молчишь ты?
Танцуй, улыбайся...
Чудится ночью тебе,
как плывет
мраморный айсберг,
айсберг,
айсберг,
99
ну а внутри его — т о т вертолет.
Что ж ты не ищешь
разгула,
разгула,
что же обводишь ты взглядом слепым
туфли из Гавра,
бюстгальтер из Дувра
и комбинацию с Филиппин!
Вот ты от сраму,
от сраму,. от сраму
прячешься в комнатке мертвой своей.
Вот вспоминаешь
про маму,
про маму,
вот вспоминаешь вообще про людей.
Бабою плачешь, плачешь, плачешь,
что-то кому-то бежишь покупать.
Тихая, нянчишь,нянчишь,нянчишь
чьих-то детишек и плачешь опять.
Что же себя укоряешь нещадно!
Может, действительно бог для людей
создал несчастья, несчастья, несчастья,
чтобы мы делались чище,
добрей?!
...Она была первой,
первой,первой
кралей в архангельских кабаках.
Она была стервой,
стервой,
стервой
с лаком серебряным на коготках.
1966
100
В ТЫЛУ
На Лене, Омеге,
кула ни взгляни,
тяжелые снеги,
тяжелые дни.
Шла к девкам, шла к бабам
дурная тоска,
звала за шлагбаум
туда, где Москва.
Сквозь грохот металла
в далекой дали
мужья и матани
с винтовками шли.
:
Мужья и матани
шли на врага,
а бабы метали
сено в стога.
Подушки кусали
от женской тоски
но бревна тесали
совсем по-мужски.
Как страшная сила,
толкало вперед
страдание тыла
грохочущий фронт.
1959
ХОЗЯЙКА ОЗЕРА
Когда на ветхой лодке,
выпив крепко
мы плыли,
то, сложив свои крыла,
хозяйка озера —
,^ пленительная утка -
на расстоянье выстрела плыла,
п, поднимая мир сигналом крика,
|01
она игру опасную вела,
и в этом, хоть и выглядела кротко,
действительно хозяйкою была.
И, проплывая среди синих улиц,
проток озерных,
где кувшинки спят,
она предупреждала взрослых утиц
и глупышей пушистеньких —
утят.
И, крякая сквозь лягушачьи трели,
она плыла, сребряно-сиза,
и из двустволки издали смотрели
невидимые грустные глаза.
Полна добра к пушистому приплоду,
она предупреждала всю природу
о скрытом продвижении врагов.
Благословен, кто создан от рожденья
для упрежденья,
для предупрежденья
в час роковой
родимых берегов.
Мы возвращались в мир людей,
грызущих
порой друг друга не поймешь за что,
где криком об опасностях грозящих
не сможет нас предупредить никто...
1974
ПЛАЧ ПО БРАТУ
В.
Щукину
С кровью из клюва,
тепел и липок,
шеей мотая по краю ведра,
в лодке качается гусь,
. , будто слиток
102
чуть черноватого серебра.
Д в о е летели они вдоль Вилюя,
Первый уложен был влет,
а другой,
низко летя, головою рискуя,
кружит нзд лодкой, кричит над тайгой:
«Сизый мой брат,
появились мы в мире,
громко свою скорлупу проломи,
но по утрам
тебя первым кормили
мать и отец,
а могли бы — меня.
Сизый мой брат,
ты был чуточку синий,
небо похожестью дерзкой дразня.
Я был темней,
и любили гусыни
больше — тебя,
а могли бы — меня.
Сизый мой брат,
возвращаться не труся,
мы улетали с тобой за моря,
но обступали заморские гуси
первым — тебя,
а могли бы — меня.
Сизый мой брат,
мы и бигы и гнуты,
вместе нас ливни хлестали хлестьмя,
только сходила вода почему-то
легче с тебя,
а могла бы — с меня.
Сизый мой браг,
истрепали мы перья^
Люди съедят нас двоих у 01 ни,
не потому ль, что стремленье быгь первым
ело тебя, пожирало меня?
Сизый мой брат,
мы клевались полжизни
братства, и крыльев, и душ не ценя.