а если выдадут — бекон.
ф
20
Ворчал знакомый: «Что-то ноне,
сынок, ты поздно подошел...» —
и на руке писал мне номер
химическим карандашом.
Занявши очередь, я вскоре
косой забор перелезал,
и через ямины -и взгорья
я направлялся на вокзал.
А там живой бедой народной,
оборван и на слово лют,
гудел, голодный и холодный,
эвакуированный люд.
Ревел папан, стонали слабо
сыпнотифозные в углах,
и ненричесанные бабы
сидели злые на узлах.
Мне места не было усесться.
Я шел, толкаясь, худ и мал,
и книжку Хлебникова к сердцу
я молчаливо прижимал.
3955
НАСТЯ КАРПОВА
Пимчти Г.
Дубининой
Настя Карпова, паша деповская,
говорила мне, пацану:
«Чем же я им всем не таковская?
Пристают они почему?
Неужели нету понятия —
только Петька мне нужен мой.
Поскорей бы кончалась, проклятая..,
Поскорей бы вернулся домой...»
Настя Карпова,
Настя Карпова!
Млели парни, чумели чины.
21
Было столько в глазах ее карего,
что почти они были черны!
Приставали к ней, приставали,
с комплиментами каждый лез.
Увидав ее, привставали
за обедом смазчики с рельс.
А один интендант военный,
в чай подкладывая сахарин,
с убежденностью откровенной
звал уехать на Сахалин:
«Понимаете,
понимаете —
это вы должны- понимать,
вы всю жизнь мою поломаете,
а зачем ее вам ломать!»
Настя голову запрокидывала,
хохотала и чай пила.
Столько баб ей в Зиме завидовало,
что т а к а я она была!
Настя Карпова,
Настя Карпова,
сколько — помню — со всех сторон
над твоей головою каркало
молодых и старых ворон!
Сплетни, сплетни, ее обличавшие,
становились все злей и злей.
Все, отпор ее получавшие,
мстили сплетнями этими ей.
И когда в конце сорок третьего
прибыл раненый муж домой,
о'л сначала со сплетнями встретился,
а потом у ж е с Настей самой.
Верят сплетням сильней, чем любимым.
Он собой по-солдатски владел.
Не ругал ее и не бил он,
тяжело и темно глядел.
Складка лба поперек
волевая.
Планки орденские на груди.
28
«Все вы тут, пока мы воевали...
Собирай свои шмотки.
Иди».
Настя встала, как будто при смерти,
будто в обмороке была,
и беспомощно слезы брызнули,
и пошла она,
и пошла.
Шла она от дерева к дереву
посреди труда и войны
под ухмылки прыщавого деверя
и его худосочной жены.
Шла потерянно. Ноги не слушались,
и, пробив мою душу навек,
тяжело ее слезы рушились,
до земли пробивая снег...
19С0
КАРТИНКА
ДЕТСТВА
Работая локтями, мы б е ж а л и, —
кого-то люди били на б а з а р е.
Как можно было это просмотреть!
Спеша на гвалт, мы прибавляли ходу,
зачерпывали валенками воду
и сопли забывали утереть. к
И замерли. В сердчишках что-то сжалось,
когда мы увидали, как сужалось
кольцо тулупов, дох и капелюх,
как он стоял у овощного р я д а,
вобравши в плечи голову от града
тычков, пинков, плевков и оплеух.
Вдруг справа кто-то в санки дал с оттяжкой.
Вдруг слева залепили в лоб ледяшкой.
Кровь появилась. И пошло всерьез.
Все вздыбились. Все скопом з а в и з ж а л и,
29
обрушившись дрекольем и в о ж ж а м и,
железными штырями от колес.
Зря он хрипел им: «Братцы, что вы, братцы..
толпа сполна хотела рассчитаться,
толпа глухою стала, разъярясь.
Толпа на тех, кто плохо бил, роптала,
и нечто, с телом схожее, топтала
в снегу весеннем, превращенном в грязь.
Со вкусом били. С выдумкою. Сочно.
Я видел, как сноровисто и точно
лежачему под самый-самый дых,
извожены в грязи, в навозной ж и ж е,
все добавляли чьи-то сапожищи
с засаленными ушками на них.
Их обладатель — парень с честной мордой
и честностью своею страшно гордый —
все бил да приговаривал: «Шалишь!..»
Бил с правотой уверенной, весомой,