Следующая папка содержала то, что я и ожидал найти: нацизм и его зверства. Концлагеря. Изголодавшиеся люди, изможденные, сломленные. Трупы, сваленные экскаватором в кучу. Мой взгляд задержался на одной фотографии. Ежедневная сцена в блоке 10, Освенцим, 1943 г.: расстрел очередной партии заключенных, обнаженных, стоящих лицом к кафельной стене в ожидании, когда офицер всадит им пулю в затылок; большинство – женщины и дети. Меня потрясла одна деталь: подчеркнутые зерном фотографии черные косички, выделявшиеся на белой и хрупкой спине одной из девочек.
Я поставил папки на место: свою дозу я уже получил. На других полках в хронологическом порядке были расставлены папки, относящиеся к другим векам: XIX, XVIII… Я мог купаться в этом кошмаре до самой зари. Гравюры, картины, описания, и все на ту же тему: войны, пытки, казни, убийства… Антология зла, таксономия жестокости. Но что означала эта буква «Д», написанная на корешке каждой из папок?
И вдруг меня осенило: «Д» – это дьявол, или демон.
Я вспомнил «Танцы с мистером Д» группы «Rolling Stones».
Полное собрание сочинений дьявола, или почти…
Звонок мобильного телефона заставил меня подскочить на месте.
– Это Фуко. Я только что обедал с Дуду.
Было около одиннадцати вечера.
Жуткие картины все еще стояли у меня перед глазами.
– Как все прошло?
– Голова до сих пор раскалывается, но я узнал, что хотел. Люк в последнее время проводил собственное расследование.
Он еле ворочал языком – похоже, все еще не протрезвел.
– Что за расследование?
– Убийство Массина Ларфауи.
– Торговца пивом?
– Точно.
Я знавал кабила, когда еще работал в Отделе нравов. Один из крупнейших поставщиков парижских баров, ресторанов и ночных клубов. Слухи о его смерти до меня не дошли.
– Когда его завалили?
– В начале сентября. Одна пуля в голову, две в сердце. Работа профессионала.
– А почему дело не у нас?
– Наркотдел давно следил за Ларфауи. Он занимался наркотрафиком: конопля, кокаин, героин. Они и договорились с Судебной полицией, чтобы те отдали убийство им.
– Как идет расследование?
– Да никак. Ни улик, ни свидетелей, ни мотива. Ничего нет. Судебный следователь собирается закрыть дело, но Люк за него держался.
Само по себе это убийство еще не снимало подозрения в коррупции. Даже наоборот. Ларфауи всегда что-то затевал, добиваясь для своих клиентов – владельцев питейных заведений – кое-каких поблажек со стороны полиции. Выдать лицензию IV категории, закрыть глаза на какой-нибудь притон, защитить бар от рэкетиров. Полицейские всегда были лучшими телохранителями. Удалось ли Люку что-то разнюхать в связи с этим убийством? Или, напротив, он что-то покрывал?
– У тебя есть какие-нибудь подробности об убийстве Ларфауи? Где его подстрелили?
– У него. В его загородном доме в Олне-су-Буа 8 сентября около 23 часов.
– Пуля, оружие?
– Этого я из Дуду так и не вытянул. Но все очень походило на настоящую казнь. Сведение счетов или месть. В принципе, это мог сделать любой профи. – Фуко помолчал. – В том числе и полицейский.
– А что об этом думал сам Люк?
– Вот этого никто и не знает.
– А о поездках Люка в последнее время Дуду ничего не говорил?
– Нет.
– Кто судебный следователь по делу Ларфауи?
– Годье-Мартиг.
Скверно. Узколобый придурок с аккуратно подстриженными мыслями. От него никакой левой информации не добьешься. И тем более не удастся ознакомиться с досье.
– Иди-ка проспись, – подытожил я. – Завтра я поручу тебе кое-что еще.
Фуко расхохотался. Видно, допился до чертиков. Я отключил телефон. Не таких новостей я ждал. Быть не может, чтобы расправа над торговцем спиртным и наркотиками довела Люка до отчаяния.
Я повернулся к встроенному шкафу. Нижняя полка была в алфавитном порядке заставлена папками, помеченными, помимо литеры «Д», строчными буквами. Открыв первое досье, я понял: здесь собраны серийные убийцы. В этих папках были они все, из всех времен, со всех континентов. От Жиля де Рэ до Теда Банди, от Жозефа Ваше до Фрица Хаарманна, от Джека-потрошителя до Джеффри Дэймера. Я не стал просматривать эти материалы: большинство было мне известно, к тому же совсем не хотелось вновь вываляться в этой грязи. Да и разглядывать самый нижний ряд, по-видимому, посвященный порнографии и всем извращениям, какие только способна изобрести похоть, у меня не было никакого желания.
Я протер глаза и поднялся. Пора было приступать к большому шкафу. Открыв обе дверцы, я обнаружил новые архивы, все так же отмеченные литерой «Д». Но на этот раз кое-что изменилось: здесь была представлена обширная иконография дьявола. Его изображения во все времена.