– Ну как, мистер Боффано, правда, любопытно? Хотите послушать еще?
– Где это записано? – спрашивает Луи. – Когда?
– Сегодня.
– Кто установил магнитофон?
– Я сама. Обычный японский “Олимпус”. Купила вчера на Сорок второй улице.
Луи протягивает руку, хочет получить свой подарок. Фрэнки замечает, что рука у босса дрожит.
– Луи, осторожно, – тихо говорит Фрэнки. – Может быть, это какой-то трюк. Учитель ни за что на свете не стал бы…
– Пойди возьми у нее кассету, – приказывает Луи.
– Ну уж нет, – говорит женщина. – Сначала поклянитесь. Поклянитесь, что не тронете меня, моего ребенка, моих друзей…
– Давай сюда кассету, – рычит Луи. – Я клянусь, что близко к тебе не подойду. Никогда в жизни.
Она смотрит на него своими глазищами, под ними залегли темные круги. И это ее-то Эдди называл красоткой? – думает Фрэнки. Ничего себе красотка. Ведьма какая-то.
Женщина подходит к Луи и вручает ему магнитофон.
– Не теряйте времени попусту, – говорит она на прощание, поворачивается и уходит.
Луи нажимает на кнопку воспроизведения, глядя женщине вслед. Из крошечного динамика доносится ее голос: “Тогда почему бы вам не взять управление семьей в свои руки?” Женщина скрывается за поворотом, а Учитель отвечает на ее вопрос: “Может быть, когда-нибудь я это и сделаю. – Учитель смеется. – Я могу убрать старину Луи, могу его не трогать. В качестве прикрытия он очень полезен. Я не хочу мозолить публике глаза. Пусть Луи будет горой, я буду ущельем”.
Глава 14
ТРЕПЫХАЙСЯ СКОЛЬКО ХОЧЕШЬ – Я НЕ БУДУ ЛЮБИТЬ ТЕБЯ МЕНЬШЕ…
Понедельник. Раннее утро, светит солнце – день выдался погожий. Учитель сидит рядом с Эдди в машине, они подъезжают к школе Святой Терезы, кампус которой расположился на берегу Гудзона. Когда-то это было престижное учебное заведение для девочек из хороших семей, но несколько лет назад школа обанкротилась. В летнее время в кампусе устраивают пикники и празднества, но осенью здесь пустынно.
Эдди тормозит возле застекленного кафетерия, двери которого наглухо заперты. Они выходят из машины, ждут. Учитель ставит на капот свой чемоданчик и рассеянно любуется осенней листвой. Сквозь переплетение ветвей и сучьев открывается панорама реки, похожая на витраж. Учитель спокойно ждет, ничего не говорит.
Зато Эдди не находит себе места от беспокойства. Он то и дело поглядывает на часы, бормочет себе что-то под нос. Наконец, не выдержав, говорит:
– Слушай, Винсент, если тебе не нравится эта история, давай уедем.
– Почему не нравится? Я совершенно спокоен.
– Неужели?
– А ты-то что разволновался, Эдди?
– Да, не скрою, я беспокоюсь.
Учитель улыбается.
– Луи не сделает мне ничего плохого. Мы с ним старые знакомые.
– Я знаю, но…
– Он сказал, что хочет обсудить сделку с калабрийцами. Что тут такого?
– Нет, ничего, но почему вдруг такая спешка? Почему именно сегодня?
– Луи насиделся в тюрьме, соскучился по делу. Хочет поскорее приступить к работе. По-моему, это совершенно естественно.
– Ну не знаю, не знаю…
Учитель подходит к кафетерию, с любопытством рассматривает алебастровую Деву Марию, расположившуюся в нише. Чему можно поклоняться в этом бездушном изваянии? – думает Учитель. Разве что глаза Святой Девы – они немного похожи на глаза Энни. Он терпеливо ждет.
Наконец появляется черный “линкольн”. В нем Луи Боффано, его братец и двое телохранителей – Фрэнки и Архангел. Фрэнки вылезает из машины, держит дверцу открытой. Луи (он сидит впереди, рядом с шофером) спрашивает:
– Что в чемодане?
– Проект. План контракта с калабрийцами, – отвечает Учитель: – А что?
– Ну-ка, Фрэнки, проверь.
Фрэнки открывает чемоданчик, шуршит бумагами, простукивает дно.
– Ничего, босс. Только бумажки.
– Обыщи его.
Фрэнки ощупывает Учителя.
– Чистый, – докладывает он.
– Вот и хорошо. Сам понимаешь, Винсент, лишняя осторожность не помешает. Кто вас разберет, чертей. Давай садись.
Учитель садится на заднее сиденье, Эдди тянется за ним, но Луи Боффано вдруг говорит:
– Нет, Эдди, сегодня обойдемся без тебя.
Эдди стоит, с тревогой глядя на Винсента.
– Все в порядке, Эдди, – успокаивает его Учитель. – Потом поговорим.
– Ладно, я буду ждать тебя здесь, – отвечает Эдди.
– Нет уж, поезжай домой, – вмешивается Луи. – Чего ты собираешься ждать? У тебя сегодня выходной. Проведи его с дочерью. Кстати, как дела у Розанны?
– Она в порядке, Луи. Но…
– Вот и проведи день с дочкой. Передай ей привет от дядя Луи, ладно? Мы сами отвезем Винсента домой.
“Линкольн” уносится прочь. Учитель сидит сзади, зажатый между Фрэнки и Архангелом. Впереди Луи и его брат Джозеф – он за рулем.
– Рад, что ты пришел, Винсент, – говорит Луи с улыбкой, оборачиваясь.
– Приказ есть приказ, – пожимает плечами Учитель. Дорога неровная, ухабистая – особенно вблизи от берега реки. Слева просторное футбольное поле, и автомобиль, выруливает прямо на него. Посередине Джозеф внезапно тормозит.
– Сколько лет мы с тобой работаем вместе, Винсент? Двадцать? Больше? Всякий раз, когда тебе приходила в голову очередная идея, я был тут как тут, выполнял любую твою дерьмовую фантазию. У меня были люди, была организация. Ты этим пользовался, так? Мы оба разбогатели. Двадцать лет, а?
У Учителя в глазах вспыхивают искорки.
– Да уж, – кивает он. – Союз своеобразный.
– Но знаешь, что я тебе скажу, – продолжает Луи, – Мы столько лет работаем вместе, а я ни хрена о тебе не знаю. За двадцать лет так и не понял, что у тебя в башке.
– На самом деле это очень просто, – отвечает Учитель.
– Вот как?
– Проще простого.
– Слушай, что я тебе расскажу, – доверительным тоном сообщает ему Луи. – Вчера стою я на кладбище, навещаю свою покойную мамашу, и вдруг ко мне подходит эта баба, которая была присяжным заседателем. Подходит и начинает рассказывать, что ты говоришь обо мне всякие гадости.
– Энни? Она приходила к тебе?
– Ты говорил обо мне гадости или нет?
Учитель задумчиво щурится.
– Гадости? Нет, Луи, я бы это так не назвал. Возможно, я отзывался о тебе с некоторым презрением. Кажется, я назвал тебя болваном, психом или еще чем-то в этом роде…
– Ты называл меня чудовищем, мать твою! И не виляй мне тут – все записано на пленку.
Учителю весело, он довольно хихикает.
– Я не виляю. Просто учти, что говорил я это без злобы. На самом деле ты мне абсолютно безразличен.
– Ты сказал, сука, что запросто можешь меня убрать.
– Конечно, могу. Но, сколько мне помнится, я сказал, что могу тебя и не трогать. Для меня это не имеет значения. Тебя обидели мои слова, да?
– Обидели?! Ах ты, сволочь!
– Напрасно, Луи. Мы с тобой не родственники, не задушевные друзья. По-моему, ты и твой братец называли меня словами похуже.
Тут Джозеф не выдерживает.
– Я тебе скажу, кем я тебя считаю. Ты поганый извращенец. Всегда таким был. Еще в детстве ты был полным психом. Сколько раз я говорил Луи – держись подальше от этого ублюдка.
– Видишь, Джозеф, как приятно с тобой поговорить, – замечает Учитель. – Спасибо, что поделился со мной своими чувствами.
Джозеф плюет ему в лицо.
– Тебе конец, крыса. Ребята, вытащите его отсюда. Давайте кончать.
Архангел открывает дверцу, вылезает наружу.
– Пойдем, – говорит он.
Фрэнки наставляет пистолет Учителю в висок.
– Живо!
Учитель легко выскакивает из машины. Втроем они идут по пустынному полю: Фрэнки слева, Архангел справа. Братья Боффано сидят в машине. Возле края футбольного поля, где вплотную к площадке подступает роща, Учитель останавливается. Он смотрит на реку, на железную дорогу.
– Имею я право на последнюю просьбу? – спрашивает он.
– Чего-чего? – хмурится Архангел.
– У меня к вам последняя просьба.
– Какая еще просьба?