— Довольно дразни… Оливер-р-р… — перекатилось на языке урчание.
— Ну почему же? — промурлыкал тот, потираясь бедром о бедра нелюди. — Результат мне нравится.
Никамида тихо вскрикнула, подаваясь ему навстречу, снова подставляя горло под поцелуи — эта ласка сводила ее с ума своей опасностью. Оливер осторожно ласкал горло кончиками клыков. Тонкая кожа под ними дрожала от хриплого мурлыканья, от бешеного биения жилки. Никамида положила руки на бедра партнера, притягивая сильнее, слегка потираясь о него. Оливер ухитрился раздеть обоих.
Аромат корицы заполнял спальню. Нелюдь раскинувшись на постели, потеряла способность стесняться наготы, почуяв аромат желания исходящий от оборотня. Оливер медленно и упоенно ласкал ее тело — руками, губами, скользящими волосами, своим телом. Нелюдь выгнулась, крича от наслаждения. Кожу снова покрыл рисунок мелкой змеиной чешуи, змеиный же язычок метался, трепетал, ловя жар тела. Оливер пьянил: его запах, его вкус — когда Никамида успевала коснуться его кожи. Оливер низко урчал, как большой кот, целуя, облизывая, покусывая все, до чего мог дотянуться.
— Оливер… Оливер… прошу… ну прошу тебя! Оливер! — Никамида бессвязно повторял имя партнера вперемешку с мольбами, тянулась к его губам за поцелуями, неосознанно раздвигая колени, вскидывая призывно бедра.
Некромант призвал флакон со смазкой. Может, у кого-то регенерация и идет полным ходом, но зачем лишние сложности? И принялся подготавливать дрожащее тело к дальнейшему соитию. Медленно, стараясь дать понять всю полноту ощущений. Никамида замолчала, насквозь прокусив свои губы клыками, задрожала от необычных, странных ощущений, покорно позволил еще сильнее развести себе колени. Оливеру не терпелось уже приступить к дальнейшему, но он усилием воли заставил себя сдержаться. И продолжить подготовку. Нелюдь всхлипнула, вцепляясь пальцами в плечи мага, потянула на себя. Оливер гибко склонился. Никамида с трудом заставил себя говорить — голос сел от невероятной бури чувств:
— Оливер, прошу тебя, не дразни…
Некромант осторожно и медленно вошел. Нелюдь не выдержала сладкой пытки и дернулся навстречу, одновременно обхватывая бедра оборотня ногами и притягивая его рывком к себе. И не сдержал короткий крик боли, что настиг в конце. Оливер принялся успокаивающе целовать ее, замерев. Пытаясь выпить это жуткую и мучительную тягость.
— Нет! Двигайся! — и острые коготки впиваются в руки.
Змеиный язык, длинный, гибкий, скользит по губам, по щекам, по шее, трепеща, белый огонь из-под черных ресниц — обрамляет черные колодцы дико расширенных зрачков. Некромант начинает двигаться, сперва неторопливо, давая время привыкнуть и свыкнуться с болью первой близости. Затем ускорил темп. Нелюдь дышала прерывисто, хрипло, стонала на выдохе, дрожа, словно в ознобе, мотая растрепанной головой по постели, расшвыривая тяжелые пряди темных волос. Оливер постепенно наращивал темп, впиваясь когтями в постель. Звериный рык сливался в унисоне с яростным шипением.
— Да-да-да… — дикое и первобытное желание рвалось из горла бессвязным криком, и выгнуло до хруста — судорогой наслаждения.
Некромант тихо зарычал-застонал, изливаясь, запрокинув голову. Нелюдь опустошенно раскинулась, разбрасывая руки и ноги — тяжело дыша, еще не отошедший от шока всего лишь второго в своей жизни оргазма. Прикрыла глаза влажными от не прошенных слез ресницами, уголки губ подрагивали в слабой полуулыбке.
— Спасибо… — шепот можно было принять за дуновение сквозняка.
Оливер улегся рядом.
— За что? — не понял маг такого проявления эмоций.
— За то, что мне хорошо… — Никамида ткнулась носом в плечо партнеру, ласково касаясь кожи кончиком языка — почти обычного, лишь с легким намеком на раздвоенность.
— Это хорошо, что тебе хорошо. — сладко улыбнулся некромант.
— А тебе? — девушка замерла почти не дыша.
— Мне было просто волшебно… — отозвался суровый маг.
Нелюдь ответа уже не услышала — уснув, не дождавшись его. Сейчас ее можно было убить не тремя — дюжиной разных способов, и она бы не успел проснуться. Снова по детски приоткрыв некрасивый, слишком большой рот с искусанными, даже несмотря на регенерацию, губами. Медленно двигались глаза за тонкой кожицей век, отчего подрагивали темные стрелочки ресниц. Оливер укрыл ее пледом, и ушел вниз, готовить поздний ужин.