Оливер уселся сохнуть перед камином. Никамида застонала и разметалась по ковру, отшвырнув плед. Оливер обернулся. Лихорадочные сновидения сменялись одно — другим. Словно решили наверстать упущенные тысячелетия бессонницы своей жертвы. А Никамида не молаг заставить себя проснуться. Оливер тронул губами ее лоб. Нелюдь была горячей, как лава. Ранения не прошли даром, не помогла даже хваленая регенерация. Оливер обнял ее, устраивая в руках.
— Не надо… Лива… не надо… — голос прервался. Никамида закашлялся, успокоился, дыша хрипло.
— Никамида. Что такое? — взволнованно прошептал маг.
— Не знаю я… нет у меня имени, Никамида… Шорох?.. Шепот?.. — совсем тихо.
— Хочешь, я побуду рядом? — он словно со стеной разговаривал.
— Заказ выполнен… выполнен… выпол… нен… — не было в жизни наемницы до недавнего времени ничего светлого.
А то, что случилось с ней у мага, не успело запомниться намертво — вот и переживала в бреду Никамида самые худшие, самые жестокие моменты своего существования. И цеплялась за руку Оливера бессознательно — отчаянно.
— Выполнен, Никамида, выполнен. — продолжал разговаривать он с бредом сна.
— Да-а-а-а-а…. — Никамида замолчала, успокоившись.
И больше не металась — но руки мага не отпустила. Оливер обнимал ее. Никамида проснулась абсолютно здоровой, но без капли сил. Поерзала, пытаясь догадаться, не открывая глаз, на чем таком мягком она лежит. Барс заворчал.
— Киса, кис, — в белесых глазах вспыхнул интерес.
— Мрряф. — отозвался здоровый кот.
— Где мой ужин, Оливер? — Никамида повернула голову и наткнулся губами на ухо кота. Куснул легонько. Барс махнул лапой на дверь кухни.
— Одна проблема, любимый, я туда не доползу. — Наемница попытался встать, но сил не было даже на это.
И голод уже просто сводил с ума. Оливер вздохнул, перевоплотился и встал. Отнес на руках к блинам. Нелюдь даже не пыталась сопротивляться желанию сожрать все — все, что было на столе. И не сожрала — запихнув в себя двадцатый блин, поняла, что больше не лезет. И что она сейчас снова постыдно уснет. Оливер отнес ее обратно к камину.
— Со мной слишком много хлопот. Надо было оставить меня там, в лаборатории. Тогда бы точно знал — могу я выбраться и сдержать слово, или нет — в голосе наемницы была едва заметная нотка вины.
— Все хорошо. — Маг был спокоен.
— Отпустишь опять? Или теперь запрешь под замок? — и такое Никамида в жизни проходила. Не удивилась бы.
— Зачем запирать? Ты не вещь. Просто будь осторожней.
Наемница усмехнулась:
— Постараюсь. — Снова уснула, только уже нормальным, здоровым сном, без сновидений.
На час. И через час и десять минут уже исчезла, поцеловав мага на прощание:
— Особо скоро не жди. Я надолго. — Сверкнула недоброй улыбкой, выходя.
— Ладно. — с сомнением протянул оборотень.
Наемница не появлялась полмесяца. За них в городе не осталось ее родного Клана. Нет, она все же не даром была лучшей, но злость на предавших помогла собраться. Не раз и не два она был ранена — в клане были почти равные ей, но только почти. И каждый раз, вытаскивая из своего тела очередной «подарочек» или регенерируя рану, она шептала в тени: «Все в порядке. Царапина». В волосах Оливера все меньше оставалось темных прядей. Каждый день белил волосы — но не только тревогой за безбашенную наемницу. Проблемы в исследованиях, в работе самого некроманта доставляли немало забот. А потом убийца просто вышагнула из тени за его спиной, обнимая, виновато уткнулся в полуседую гриву:
— Все. Я закончила, — прошептала девушка.
— Это хорошо. — Оливер улыбнулся.
— Знаешь что? — белые глаза мягко светились перламутровым живым светом — Запри меня и не отпускай, пока не надоем.
— А ты согласна вечно быть взаперти? — усмехнулся снежный кот.
— Только с тобой вместе. Только с тобой — потянулась она за поцелуем.
Ггубы все еще неумело прихватывали губы любовника, язычок скользил по ним, по зубам, по небу — пробуя на вкус, на ощупь… Оливер обнял ее. Прижал. Барс в душе встопорщил усы и шерсть на загривке: «Мое. Не отпущу.»
— Сойдешь с ума, если запрешься вместе со мной — тихий смех в губы, ровное дыхание сорвалось тотчас, стоило только учуять слабый запах корицы.
— Я уже сошла. — словно главное признание в жизни.
— И свела меня… — пальцы скользили, почти не касаясь кожи, намеком на тепло — змеиный язык зеркально повторял их путь.
Она впервые решилась вернуть те ласки, что получала от мага. Опустилась на колени — медленно, очень медленно, вырисовывая узор поцелуями и прикосновениями по телу. Оливер тихо вздохнул. Никамида лизнула низ его живота, вобрала губами кожу осторожно, еще ниже, еще… Ладони легли на бедра, слегка сдвигаясь к паху. Оборотень тихо застонал. Гибкий, длинный язычок обвил член, слегка сжал кольцо, отпустил, проскользив к головке… Резкий рывок. Губы накрыли ее влажным горячим пленом.