— Здравствуйте Вожак и псы Октябрьской стаи. — Сказал Малой, глядя на Вожака.
Силач с рыком и громким гавканьем сбил Малого с ног и крикнул:
— Почему ты опоздал на Встречу?
Малой испуганными глазами посмотрел на Серого. Серый опустил глаза. Он бежал сюда полным решимости кинуть вызов Силачу, но сейчас испугался. Серый взглянул на Умницу, то есть бывшего вожака. Вместе с ней они собирались лишить власти Силача и чуть ранее обсуждали необходимость совместно бросить ему вызов. Серый надеялся, что от Умницы первой последуют какие-то действия, но та тоже молчала. Умница выражением морды как бы говорила: «ты первый».
Малой сказал:
— Я… Я пришел вместе с Серым сразу же, как узнал. Мы бежали с ним со всех ног.
— За следующий косяк я откушу тебе ухо! Понятно?
— Да, Вожак.
Малой ощутил на себе взгляд бывшего вожака. Он смотрел на нее из-под опущенной морды, стараясь делать это так, чтобы никто не видел. Ему было стыдно перед ней за свою неспособность постоять за себя. Но что поделать?
Силач сказал:
— Я намереваюсь ввести новые правила, но перед этим предлагаю поесть. Можете начинать.
Собаки кинулись в мусорные баки. По какому-то необъяснимому совпадению в них было очень много вкусной и разнообразной пищи. Умница налегла на гречку с тушёнкой, оставленную рядом с мусорным баком Серый поедал некогда любимую еду Малого — куриные шкурки. Кто-то поглощал остатки пиццы, а Силач вообще ел полноценное мясо.
Малой смотрел на это все и говорил себе: «Может, за компанию со всеми все-таки можно? Нельзя же отрываться от коллектива».
— Почему ты не ешь? — Спросила Умница.
— Просто так. — Ответил Малой настолько тихо, что она даже не расслышала.
— Можешь доедать. — Сказала Умница, указывая на свой пакет с гречкой с тушенкой.
Малой подошел к пакету и спросил себя: «Может, в последний раз все-таки можно?» и опустил морду в пакет, захватив пастью еду.
«Мы же уже обсуждали это!» — Вскрикнул внутренний моралист. — «Нет смысла ни в каком последнем разе».
Все вокруг жадно ели, и сложно было не поддаваться их примеру. Малой второй раз вкусил пищу.
«Нельзя этого делать!» — кричал внутренний голос Малого. Но раз уж начал есть, почему бы не продолжить? Малой совершил третий подход.
«Стоп!» — Сказал внутренний моралист. Малой разозлился, собрал всю волю в кулак и вырвался из автоматизма действий его животных порывов! Внешне это выглядело просто как резкое движение мордой в противоположную от пищи сторону и торопливое удаление на несколько шагов, но внутри Малого горел огонь борьбы с собой.
— Странный ты. — Сказала Умница.
Малой ощутил стыд за свое поведение из-за осуждающего тона произнесенной ей фразы, несмотря на то, что поступал в соответствии со своими моральными убеждениями. Странная штука — эта совесть. Она включается не тогда, когда ты поступаешь не правильно, а тогда, когда тебя осуждают члены твоей стаи.
«А может, в поедании мяса действительно нет ничего противоморального, — думал Малой. — Может тот факт, что все вокруг едят плоть живых существ, все-таки говорит о том, что это допустимо и нормально? Впрочем, а было ли бы допустимо сказать это, если бы все вокруг жестоко пытали других собак? Окружающие обычно ни разу в жизни не задумываются над вопросами моральной правильности совершаемых ими действий. У них есть совесть, но совесть лишь помогает избежать осуждения со стороны членов своей стаи, и ничего более возвышенного».
«Но вдруг я все-таки ошибаюсь. — Продолжал думать Малой. — Вдруг я чего-то не понимаю; вдруг я упускаю какое-то важное соображение. Мой мозг устал, ему нужны питательные вещества, чтобы, возможно, осознать нечто важное».
Малой был готов вновь приступить к пище под воздействием этого аргумента. Но он решил, что эта мысль — это уловка голодного естества, а не повод откинуть принципы. Он продолжал стоять, тяжело вздыхая и мучаясь. Мышцы его спины и ног гудели и требовали питательных веществ, но он терпел и голодал.
Когда все наелись и довольные собрались вокруг нового вожака, Силач начал речь, подробности которой он много раз прокручивал в голове:
— Запомните этот день и этот момент. Больше такого в вашей жизни не будет.
Радость от переваривания пищи в собаках сменилась волнением. Силач продолжил:
— Мы — хищники. Мы должны добывать свою еду. Мы больше не будем вести жалкую жизнь, поедая мусорные помои, подобно крысам. Мы не будем строить милые мордочки, чтобы люди соизволили кинуть нам свои объедки. Мы будем охотиться и убивать. Согласны со мной?