Алиане вздрогнул от неожиданного вопроса. Ему стало не по себе от мысли, что его так сразу раскрыли. Откуда он мог узнать, что его закинули, и что еще за мотособаку имеет в виду. Дома, в Великом парке, он видел таких животных: очень милые, добродушные, но совершенно бесполезные. Какое отношение могла иметь эта собака к его забросу решительно было непонятно.
«Возможно, – предположил Алиане, – если запрячь нескольких животных, а в сани поставить мотор…».
– Я пешком, – впервые улыбнувшись, ответил Алиане, – я один.
Сделав небольшую паузу, он добавил:
– Без собак.
Второй усмехнулся:
– Ну-ну. Будешь до завтра шагать. Михалыч, – он обратился к первому, – есть в шишкотрясе место еще?
– Найдем, – не глядя отмахнулся Михалыч.
– Слышал? – Спросил второй, – найдем.
И он снова повернулся к своему отверстию в промерзшей земле.
Алиане стоял рядом с ними и судорожно соображал. Его аналитические способности подсказывали, что все вроде бы идет неплохо и по всей видимости ему просто предложили на каком-то местном виде транспорта довезти до пункта назначения. К тому же, рассчитав расстояние, переведя местные километры в стандартные единицы, он понял, что идти действительно придется довольно долго. В то же время он думал, что невольно станет соучастником чуждого ему ритуала, в котором он, возможно, должен принять непосредственное участие, как того требовал обычай этих мест. Однако выудить из памяти или даже представить себе ритуал, который бы содержал увиденное не представлялось возможным. Он стал перебирать все известные ему ритуалы древних цивилизаций, в которых были задействованы благовония, палки с нитками и снежная пустыня. Ну ум отчего-то лезло воспоминание из одного документального фильма, в котором люди в таком же холоде, румяные с радостными лицами зажигали примитивные пиротехнические изделия и поздравляя друг друга с наступлением нового цикла, ходили до утра по замерзшему городу. Но там было много людей, все они шумели и веселились. Эти же – напротив – были спокойными и сосредоточенными.
И снова подумалось о родном Улье. С какой-то странной меланхолической тоской. Алиане не сталкивался с ней раньше и потому, как человек, который вынужден впервые столкнуться с неизведанным чувством скорее был снедаем любопытством, нежели тревогой.
Вдруг, пока Алиане, как вкопанный, стоял и завороженно смотрел на сидящих, один из них дернулся, схватил свою пластиковую палку и стал яростно тянуть за нитку. Она оказалась погружена в отверстие гораздо глубже, чем можно было себе представить. Алиане очень внимательно смотрел за действиями мужчины – им оказался тот самый Михалыч, который в самом начале кратко поздоровался. Вид у Михалыча был озабоченный и возбужденный. Он размахивал руками в разные стороны и так ловко перебрасывал нитку из руки в руку, что Алиане невольно залюбовался.
Наконец, настал момент, когда из загадочного отверстия показалась голова какого-то создания. Алиане с нескрываемым ужасом глядел на то, как появляется и тело живого существа. Через мгновение оно уже билось о непоколебимую ледяную твердь, сотрясаясь всем своим продолговатым темно-коричневым телом. Оно словно пыталось вновь вернуться в отверстие, при этом причиняя себе явные увечья. Но Михалыч ловко схватил его поперек тела, после чего хвост крепко обвился вокруг запястья человека.
Казалось, от увиденного Алиане впал в ступор и не мог пошевелиться. Сказывалось гуманистическое направление его отдела. Промелькнула мысль, что миротворцы бы даже бровью не повели, будь они сейчас на его месте.
Между тем, драма продолжалась. Михалыч ловким движением перехватился ближе к голове отчего рот создания открылся и засунув свободную руку внутрь пасти, извлёк от туда металлический набалдашник с крюком, на котором находилось маленькое существо, по-видимому, уже мертвое.
Алиане попытался взять себя в руки. Дикарские обычаи и дикарский ритуал не должны смутить его, в конце концов пусть он и не из миротворцев, и даже не из миссионеров, он посетил с культурными миссиями множество планет и должен быть готов к такого рода передрягам.
«Все ясно, – начал он рассуждать, – это очень похоже на жертвоприношение. Он принес в жертву маленькое живое создание. В результате был награжден большим созданием, которое вылезло из недр земли…» Рассуждения не принесли облегчения, к тому же его начало тошнить. Захотелось быть как можно дальше отсюда. Неужели он действительно стал стар для такого рода занятий? Мысль об уюте родного Улья, где живые созданная не приносят в жертву живых, все отчетливей забиралась в растерянное сознание путешественника. Он медленно сосчитал от десяти до одного.