– А вдруг я не потяну? – сомневалась Лариса. – Федорчук же такой требовательный… И такой резкий – звезду может на хрен послать со съемок, если ему что-то не понравится…
– Все ему понравится, – успокаивал Дима. – Всем все понравится, потому что ты очень талантливая. Недаром же Любятинский тебя «примой» называет.
– Но то – Любятинский, – вздыхала Лариса. – Он тако-о-ой добрый и практически родной человек. Никакого сравнения с Федорчуком! Знаешь, что он Яне Чуковской на съемках «Влечения» сказал? «Сиськи есть – ума не надо!». Если он мне такое скажет, я в реку с Бородинского моста брошусь! Честное слово!
Мандраж – это обычное состояние актера перед новой ролью. Хорошего актера. Кто не мандражирует, тот не сможет наполнить роль содержанием, потому что это происходит через эмоции. Дима внушал любимой, что она справится, что Федорчук впечатлится настолько, что в следующей картине даст ей главную роль, что с моста бросаться не нужно и, вообще, надо держать хвост пистолетом. Если бы знал, чем все обернется, то отговорил бы сниматься у Федорчука, вот точно бы отговорил!
Сыграла Лариса хорошо. Настолько хорошо, что Федорчук на постпремьерном банкете назвал ее «открытием текущего года», а заслужить у него похвалу было ой как трудно. Да и сама Лариса осталась довольна и своей игрой, и тем, как она выглядела на экране. И все бы хорошо, но…
Но во время съемок на Ларису запал маститый актер Шахлунский, игравший нечуткого мужа главной героини, от которого она в конечном итоге уходит к чуткому и любящему ее мужчине. Несмотря на свой «без малого полтос» Шахлунский выглядел неплохо – стройный подтянутый красавец с роскошной шевелюрой, слегка тронутой на висках сединой. В актерской среде Шахлунского прозвали «Мишкой-шалунишкой» за его великую любвеобильность – этот похотливый сатир не пропускал ни одной мало-мальски симпатичной женщины. Ну а такая красавица как Лариса сразила его наповал. Настолько, что, едва оклемавшись после весьма бурного, если не сказать – скандального, третьего развода, Шахлунский решил жениться в четвертый раз. На Ларисе.
Когда Дима услышал от любимой, что у нее с Шахлунским «все серьезно», то впал в натуральное бешенство.
– Да ты вообще понимаешь, что происходит?! – орал он, не обращая внимания на то, что дело было на людях, посреди Тверского бульвара. – Зачем тебе этот старик?! Ты думаешь, что он тебя любит?! Как бы не так! Он только себя любит, эгоист хренов! Ты для него ничего не значишь! Так – еще один пунктик в длинном списке… Это сейчас он выглядит более-менее, а через десять лет из него песок сыпаться начнет!
– Простите, мы репетируем, – сказала Лариса подошедшему патрулю и продемонстрировала раскрытый студенческий билет. – Мой напарник немного увлекся, с ним это случается.
Патрульные переглянулись и пошли дальше.
– Зачем ты меня позоришь? – прошипела Лариса. – Я хотела поговорить с тобой по-хорошему, как с другом…
– Ну как тут может быть «по-хорошему»? – спросил Дима, переключившись в тихий режим. – Что тут может быть «по-хорошему»? Неужели ты можешь вот так, с ходу, взять и растоптать нашу любовь? Как так можно?
– Давай присядем, – предложила Лариса, беря Диму под руку. – А то стоим на проходе, как два столба…
Они присели на ближайшую скамейку.
– Во-первых, я ничего не топчу, – начала Лариса. – Я очень дорожу нашими отношениями…
Дима иронично хмыкнул.
– Да, дорожу! – с нажимом повторила Лариса. – Если случилось так, что я полюбила другого мужчину, то это еще не означает, что мы не можем остаться друзьями.
– Может еще в шаферы меня пригласишь? – ехидно поинтересовался Дима.
– Это навряд ли, – усмехнулась Лариса. – Но если у нас с Мишей дело дойдет до свадьбы, то я буду очень рада видеть тебя среди гостей.
Дима снова хмыкнул.
– Димыч, ну так получилось, – мягко сказала Лариса. – Сердцу, как говорится, не прикажешь… Я понимаю, что ты на меня обиделся. Но если у тебя сохранилась хоть капелька любви ко мне, то пойми меня и не вини. Любовь – это не преступление, а высшее счастье.
– Капелька? – переспросил Дима. – Да у меня тут, – он что было силы стукнул себя кулаком в грудь, – целый океан любви. Ты для меня – все! Но я не какой-то рабовладелец и тиран. Я способен понять, что ты можешь полюбить другого мужчину. Мне, конечно, обидно, что ты полюбила другого, но в сто раз обиднее, что этот другой старше тебя на тридцать лет! Ты же ему в дочери годишься, старому козлу!