— Это всё неудивительно, — сказал святой, — ведь ты создал людей по своему образу и подобию, так что они малы как ты и мерзки как ты. Одного я понять не могу: почему ты не уничтожишь мир и людей? Неужели у тебя совсем нет жалости?
Тогда Бог сказал:
— Что ж, открою тебе и это. Я не хочу уничтожать творение, потому что это единственное, что у меня получилось за все века и эоны. Я даже и сам не знаю, как это у меня вышло, и боюсь, что не смогу ни повторить своё деяние, ни, тем более, его улучшить. Этот мир с его звёздами, деревьями и людьми — единственное, что тешит моё жалкое тщеславие. А теперь… — Бог выдохнул, и молния обрушилась на святого.
Но она не убила его — он очнулся всё в той же лодке. Он был единственным, кто выжил: все остальные были мертвы.
И святой взял царские одежды, а когда доплыл до берега — выдал себя за царя Голконды. Правил он жестоко и надменно, и, как все по-настоящему жестокие тираны, дожил до глубокой старости. Умер же он от смеха, читая донос, в котором сообщалось, что некто назвал царя «бездарным и малоспособным».
Притча об эльфах
15 февраля, 2010
Полководец Элберет Высокий поднял меч, полыхнувший зелёным пламенем.
Войско ответило дружным рёвом.
— Высокородные эльфы! — закричал Элберет, выше вздымая меч. — Сегодня — день величайшей битвы в истории Средиземья! Мы сокрушим проклятых орков Гитониэля, сквернящих нашу прекрасную землю! Мы сотрём их в порошок! Ура!
Эльфы застучали мечами о щиты, грохот наполнил воздух. К ногам полководца упал оглушённый голубь.
Он снова взмахнул мечом, подавая знак.
Закричали тысячники.
— Вот они, — сказал верховный маг народа Элберета, Сер Алый, передавая Элберету подзорную трубу.
Далеко впереди можно было различить крохотные фигурки орков, строящихся в ряды.
— Странно, — сказал Элберет. — Они так похожи на нас. Кажется, что это эльфы, а не порченые колдовством создания. Чуть другие, чем мы, но ничем не страшнее…
Волшебник молча протянул ему другую трубу, украшенную магическими символами.
Полководец навёл её на орочьи ряды.
— Да, — признал он после короткого молчания, — они и в самом деле мерзки и отвратительны. Но почему это не видно простым взглядом?
— Это морок, — сказал волшебник, запахивая серую мантию. Красный капюшон скрывал его лицо. — Они живут в этом мороке, чтобы не видеть самих себя. Только магия позволяет увидеть их отвратительную сущность.
— Моим воинам, — нахмурился Элберет Высокий, — будет непонятно, почему они должны убивать тех, кто так похож на них самих.
— Я помогу тебе, — мягко сказал маг, забирая трубу из рук владыки. — Они увидят то, что им нужно увидеть.
Воевода Гитониэль Сильный поднял ятаган, засиявший синим огнём. Воины воздели копья и закричали.
— Высокородные эльфы! — закричал Гитониэль, потрясая ятаганом. — Сегодня — день величайшей битвы в истории Средиземья! Мы отправим в ад мерзких орков Элберета, чей вид ненавистен даже Солнцу и Луне! Мы избавим от них мир! Слава!
Эльфы застучали копьями о щиты, воздух наполнился грохотом. Прямо на шлем полководца упал оглушённый коршун.
Он дважды поразил ятаганом невидимую цель, подавая сигнал.
Взвились бунчуки тысяцких.
— Вот они, — сказал волшебник Ал Серый, передавая Гитониэлю бинокль.
Далеко впереди можно было различить крохотные фигурки орков, строящихся в ряды.
— Странно, — сказал Гитониэль. — Они так похожи на нас. Кажется, что это не порченные колдовством создания, а эльфы. Несколько иные, чем мы, но ничем не хуже…