— Что до меня, — ухмыльнулся Раррог, — ко мне это не относится. Я орк, и этим очень доволен. Что ж, бабёнки меня не очень-то любят, но у меня сильные руки, и я не спрашиваю, хотят они меня или нет. Мне и подавно всё равно, с кем тешить похоть, тем более сейчас, когда я стану царём всех орков. Я велю сжечь все изображения эльфов и все сказки о них. Нужно жить своей жизнью.
Он небрежно кивнул магам и, повернувшись, пошёл прочь.
— Пожалуй, пока всё, — сказал Сер Алый, протягивая руку коллеге.
— Хорошо сработано, — сказал Ал Серый, пожимая руку.
Откинув капюшон, волшебник посмотрел на труп молодого орка, валяющийся у его ног. Поддел его носком сапога и перевернул на спину.
— Они уже начали превращаться, — сказал Алый.
Лицо молодого орка и в самом деле было странным. Клыки не торчали, скулы почти не выпирали. Черты лица были грубыми, но сквозь них проступало что-то другое.
— Ещё одно поколение, и среди них появились бы первые эльфы, — заметил Серый.
— Надеюсь, они все полегли здесь. — озабоченно заметил Алый.
— Не обязательно, — пожал плечами Серый. — Сколько-то их осталось по домам, не пошло на войну… Ничего, старина Раррог над ними поработает. Прихлопнет всю эту культурку, оставит только грубый материализм. Нет никаких эльфов, все вымерли. А народившихся эльфят будут просто бить, чтоб рожи соответствовали стандарту — с удовольствием добавил он.
— Пожалуй, — задумчиво добавил Алый, — надо бы подсунуть ему государствообразующую идею. Состоящую в том, что свободные орки всё это время жили под эльфийским мороком.
— Двусмысленно, — оценил Серый. — Даже трёхсмысленно, и каждый следующий смысл…
— Вот именно, — сказал Алый. — Вот именно.
И эльфы захихикали в бороды.
Ебать ту Люсю
10 июля, 2009
Надцатого мартобря, ближе к осени, в один далеко не прекрасный день, в ужасный час, в скорбную минуту, простой российский пенсионер, обитатель Нерезиновой, подняв голову от счетов за свет и квартиру, шаркающей некавалерийской походкой дошёл до кухни, преклонил колени перед духовкой, включил газ и, кряхтя, сунул туда седую голову. Дышать вонючим газом было противно, и к тому же и помогало от жизни слабо. Пришлось потерпеть минут пять без малого — и это ещё спасибо слабенькому здоровьичку.
В тот же самый день, час и даже минуту, — если перевести время на московское, — когда пенс испустил дух, скандально известный бизнесмен российского происхождения, расположившийся на отдыхе в своём испанском доме, зачем-то пустил себе пулю в голову. Эта смерть наступила мгновенно.
Он, разумеется, не знал, что как раз в тот самый момент некий весьма уважаемый специалист в специфической области знаний, между прочим, профессор, капнул себе в стопку бесцветной жидкости из пузырька, разбавил это дело водкой и выпил за упокой. Упокоился он секунд через десять.
Тогда же, с разницей минуты в полторы, известный политический деятель, неумело перекрестившись, спрыгнул с табурета. Верёвка выдержала, но петля была сделана небрежно и шейные позвонки не сломались. Умирать пришлось от удушья — медленно и негигиенично.
Несколько ранее, на другой стороне земшара, ещё один человек отправил свою душу в последний путь, проломив бампером «крайслера» ограждение моста. Также пострадали двое рабочих, которые были вообще ни при чём.
Приблизительно в это же самое время захлебнулся собственной рвотой культурно отдыхающий мужичок, утомившийся от водки и прилёгший в канаву отдохнуть. По милицейским понятиям суицидом здесь и не пахло, но небесная канцелярия имеет на сей счёт иное мнение — смерти, связанные с крепким алкоголем, считаются самоубийствами. Поэтому отлетевшая душа тихого пьянчужки была направлена соответствующими инстанциями всё по тому же проторённому маршруту.
Самоубийство на Небесах считается серьёзным происшествием и проходит по категории «сознательное отвержение Творения Божьего», что подпадает под по статью 205 УК Царствия Небесного. Подняв документы, соответствующие инстанции выяснили, что все пятеро имели между собой нечто общее — а именно, совместно получали среднее образование. Что попахивало совсем уж нехорошим — то ли сговором (а это уже двести восьмая УК ЦН), то ли одновременно подхваченным мнемовирусом. Дело заинтересовало вышестоящих. После недолгой бюрократической переписки и пары консультаций было принято решение передать дело на особый контроль младшему подархангелу Стрекозелю.