— Я понял, — перебил его праведник, — если смотреть в душу достаточно глубоко, то в ней можно увидеть всё то, чего в ней нет на поверхности. Поэтому я прошу тебя — суди его не по тому, чего он хотел, и не по тому, что он сделал и что из этого вышло впоследствии. Суди его по тому, что он имел и что претерпел. Ибо в наше время праведные жили плохо, а неправедные — хорошо.
— Ты не столь умён, как мне показалось, — заметил бог, — но почему бы не исполнить твою просьбу? Что ж, давай посмотрим на его уровень жизни, и заодно на твой. Он ел нездоровую, слишком жирную пищу, от которой всю жизнь мучился желудком и печенью — что, кстати, было одной из причин его жестокости. Он жил в тесных и плохо проветриваемых помещениях, потому что боялся покушений на себя, а большие помещения трудно охранять. Простое счастье любить и быть любимым он не познал. Зато он имел множество женщин, в основном уродливых, — по современным критериям, конечно, — которые сопротивлялись его ласкам, и ни одна из них не любила его. С горя он обращался к мальчикам, не имея на то природной склонности, и лишь мучая себя, после чего возвращался к прежнему. Одна женщина заразила его дурной болезнью, от которой он и умер. Да, он заслуживает рая. Зато ты, живший на приволье, дышавший полной грудью, питавшийся экологически чистой пищей, — ты прожил не меньше его, несмотря на увечья и наследственную болезнь. Какая несправедливость!
— В таком случае, — сказал праведник, — суди его так, как судили его люди. Глас народа — глас Божий.
— Люди вообще склонны ненавидеть друг друга, — ухмыльнулся бог. — Разумеется, его ненавидели, но больше боялись, а страх убивает ненависть. Поэтому его боялись, как боятся стихийного бедствия: землетрясения, пожара или чумы. Вся ненависть обращалась на его слуг и исполнителей его приговоров. Более того, многие радовались его злодействам — когда они касались не их самих. Когда он истязал и казнил аристократов, толпа рукоплескала, ибо она ненавидела всех, кто выше их. Когда же правитель казнил и истязал мятежников, уцелевшие аристократы радовались, ибо народ они ненавидели больше, чем его. Кстати, многие люди, получив от правителя Нод те или иные благодеяния, даже мелкие, были ему благодарны — ибо получить благодеяние от того, кого все боятся, очень почётно. Таковая уж природа человеческой души, что она ценит лишь те блага, которые получает от злых, дары же добрых бесконечно презирает… А уж когда он осквернял храмы и казнил жрецов, втайне радовались все, ибо людям свойственно ненавидеть светлых богов. Между нами говоря, у них есть на то основания — ибо мы, хе-хе, сотворили мир и людей именно для того, чтобы издеваться над ними: ведь нет ничего приятнее, чем мучить тех, кто превосходит тебя по разуму и достоинствам души, но лишён твоей силы, и потому-то человек и создан Светлыми Богами по образу и подобию Истинного Божества, что нам, богам, любо топтать лик Единого, в которого мы веруем и которого ненавидим… Но я отвлёкся — давай-ка обратимся к тебе. Если его боялись, но многие и любили, то тебя презирали решительно все. Даже те, кто записывал твои изречения, не помогали тебе, более того — гнушались тобой. И если спросить твоих современников, чего ты заслужил…
— Я понял, — сказал праведник. — Нет правды на Земле, потому что нет её и выше.
— Ты меня понял, — широко ухмыльнулся Верховный, — Знай, что в шоколаде — правильные люди, всегда одни и те же, при всех властях и порядках, на земле и на небесах. Им всегда хорошо, а другим всегда будет плохо, ибо так устроен мой мир. А теперь, когда ты это понял, я скажу тебе приятное. Я пошутил. Я не отправлю тебя в ад, а награжу райским блаженством. Твоего же врага я отправлю в ад, где ему, честно говоря, самое место. Но не потому, что ты или он этого заслужили, а потому что так хочу я.
— Зачем же тогда была нужна эта комедия? — спросил праведник.
— Потому что издеваться над законом… нет, даже над самой идеей закона и справедливости — это ещё приятнее, чем издеваться над людьми, — рассмеялся Верховный. — Хотя, пожалуй, открою тебе один секрет богов. Мы стараемся так запутать все дела, чтобы, даже если Он — Тот, Которого мы боимся — всё-таки обратит Своё внимание на наш ничтожный мир, то и Сам не сможет распутать завязанные нами узлы и восстановить справедливость, которая ему так дорога. Посрамить Единого — вот наша цель. А теперь иди, вкушай райские кушанья, обнимай ангелов и вообще наслаждайся. И помни то, что здесь произошло, помни хорошенько.
— В таком случае, — сказал праведник, — я предпочту ад. К мучениям я как-нибудь притерплюсь, ведь у меня в запасе вечность. Но твой рай — после того, что я узнал — будет для меня гораздо худшим наказанием.